Без поводыря - Андрей Дай Страница 31

А вот антоновским казакам шпионские игры понравились. Их вообще наше совместное путешествие здорово развлекало. Не был бы уверен, что ни один из моих спутников грамоте не обучен, – заподозрил бы, что они летопись ведут. Однажды краем уха услышал, как мои бородачи обсуждают случившиеся за день события. Полное ощущение, будто проговаривают друг другу будущие байки в казармах.

В общем, отправил разведчиков, которые уже к вечеру вернулись с известием, что засада не обнаружена и оба брата Гилевы уже с неделю как дожидаются меня в усадьбе Кирилла Климовича Кривцова. А еще, восторженно поблескивая глазами, поведали, как их чуть не схватили слуги колыванского купца, когда тем любопытство моих «шпионов» показалось слишком подозрительным. Еле-еле отговорились…

Ну это они так думали. На самом деле, как оказалось, о докучливых казаках доложили Кривцову, а тот, не будь дураком, отправил пару шустрых парнишек проследить – куда именно желающие много знать дядьки пойдут с отчетом. А сколько той Колывани-то? Полчаса хватит, чтобы все, обе улицы, обойти, с кумушками у колодцев парой прибауток перебросившись, да еще и на чарку в подвальчике минут с пяток останется. Так что антоновцы мне о результатах разведки еще не до конца поведали, а Кирюхин приказчик уже на санях к станции подъехал.

На этом, в сущности, мой бег от потенциального ареста и закончился. Дальше был радушный прием у местного богатея, баня и праздничный – как же, генерал-благодетель прибыл! – ужин. И долгие задушевные разговоры под настойку. О судьбе Отчизны конечно же. Ну и о наших дальнейших планах немножко. О том, что нужно учиться сотрудничать и кооперироваться, а не конкуренцию на пустом месте затевать. О сукне, шерсти и чугуне. Об угле для паровых машин мануфактур, пароходах и деньгах.

Вместе с началом Великого поста в заштатный городок прибыл каинский купец, скрытый якобинец и стяжатель Дмитрий Федорович Мясников. И на лице этого удивительного, готового сражаться за то, во что верит, хоть со всем светом сразу человека было выражение, с которым обычно приговор суда выслушивают, а не в гости ходят. Поспешил его успокоить. Да и Гилевы с Кравцовым были, после моих-то внушений, предельно радушны. Так что разговор получился… деловой. Слава Господу, обошлось без ссор, обид и хватаний за бороды. Васька – мужчина у нас здоровенный, ему такой метод решения деловых вопросов только развлечение. Ну да переживет как-нибудь.

А вот Мясникова удивили. И тем, что зазвали его, чтобы договориться о сотрудничестве и взаимопомощи, и обращением с ним. А больше всего тем, что я позволял себе говорить с купцами по-простому, без присущего вельможам высокомерия, и принципиально отказывался принимать чью-либо сторону. Непредвзятым судьей все же не получалось быть – слишком много общих интересов связывало меня с Гилевыми, но ведь и за только-только начатое в Каинске ткацкое производство я был в ответе.

Дмитрий Федорович не поленился образцы своих тканей с собой привезти. Много лучшего качества, кстати, чем с Бийского заводика. Такой выделки, которая могла и военных заинтересовать. Тем более что цены на его сукно с привозным, большей частью – заграничным, вообще вне конкуренции были. Тут же, не откладывая в долгий ящик, сел писать рекомендательные письма начальнику штаба округа полковнику Акселю Самойловичу Кройерусу. Не уверен, что именно он должен заниматься вопросами поставок для армии в управлении войсками Западной Сибири, но больше я никого в Омске не знал. Дюгамель уже уехал, а новый командующий – генерал Хрущев – заставлял себя ждать.

Обговорили цены, по которым товары станут продаваться на Ирбитской ярмарке. Васька, тоже не любитель тянуть кота за хвост, немедленно приобрел существенную партию для перепродажи в Монголии и на Чуе. Договорились о совместных усилиях по продвижению томского сукна на восток. В Красноярск и Иркутск.

Иностранным благодетелем Мясниковского завода оказался все-таки немец – Людвиг Кнопп. Учился выходец из Бремена в Англии, где и обзавелся нужными связями. В восемнадцать лет приехал в империю как представитель одной из островных фирм, но лет десять уже как занимается собственным делом. В первую очередь, конечно, поставками самого современного оборудования для ткацкого производства. Но, по словам кнопповских приказчиков, за долю в прибыли готов раздобыть даже артиллерийский завод.

Мефодий отнесся к объяснениям каинского купца с сарказмом, а вот я всерьез заинтересовался. Путь от Троицкого до Колывани был долгим, времени хватило и на фантазии, и на планирование дел, и на наведение порядка в скопившихся за два года блокнотах и записных книжках. Вот в одной из них и обнаружилась сделанная рукой великого химика Зинина запись – несколько формул и описание процесса получения синтетического красителя для ткани из каменноугольной смолы. А я-то, дурень, голову ломал – что делать с отвратительного вида субстанцией из зловонных ям, куда сливали отходы коксового производства! У меня в руках было сырье для изготовления сверхдефицитного порошка, за который не только Гилевы с Мясниковым, а и половина российских мануфактурщиков душу продадут. Я был абсолютно уверен, что и формулы эти, и процессы были отлично известны в той же Пруссии или Англии. Так почему бы было не попробовать через этого пронырливого немца, господина Кноппа, обзавестись нужным оборудованием? К лету у меня и специалисты нужные как раз образуются. Не зря же я, можно сказать, из своего кармана стипендию некоторым молодым людям в столичной Медико-хирургической академии плачу?! Тогда еще, в бытность свою в Санкт-Петербурге, озаботился оформлением соответствующих договоров. Теперь эти господа молодые специалисты обязаны отработать по три года на моих предприятиях. Понятное дело – по профилю. Не рабочими же!

Что-то в этом роде я собравшимся и объяснил. Чем вызвал совершенно неожиданную реакцию Василия Гилева – он пихнул брата локтем в бок и засмеялся.

– Признаю, – печально выговорил Мефодий и кивнул: – А я те чево говорил, брат?! По-иному и быть не могло!

– В чем, собственно, дело? – поинтересовался я.

По лицу Мясникова легко было понять, что и ему стало любопытно, но он все еще чувствовал себя в нашей компании несколько скованно и спросить постеснялся.

– Да тут вон оно как вышло, ваше превосходительство…

– Благородие, – поторопился я поправить младшего Гилева. Не нужно было, чтобы кто-нибудь из дворовых смог опознать в бородатом казачьем офицере беглого экс-губернатора. – Мы же договаривались…

– Простите, Герман Густавович… Ваше благородие… Мы тут, пока вашего прибытия ждали, за подсчеты взялись. Баланс, значится, подбивали. Ну и по всему выходило, что после ярманки у нас, вместях с Кирюхой, никак не меньше мильена будет. Вот я, ваше… благородие, возьми да и брякни – мол, то-то благодетель наш обрадуется… А Вася…

– А я, Герман Густавович, – вновь хихикнул Гилев-старший, – тут же говорю, дескать, мы батюшке генералу и похвастаться не успеем, как он новое что-то предложит, куда прежнего дороже и прибыльнее. Такой вот благодетель наш неуемный! Ан по-моему все и вышло…

– Это… кхе-кхе… ваше благородие, истинный крест, дорого встанет. Как бы…