Жизненное пространство - Андрей Ливадный Страница 31

— Чем ты занимаешься, Шейла? — спросил он. — Работаешь где-нибудь?

Она кивнула, глядя на проносящиеся мимо текучие городские огни.

— Первый пилот на суборбитальном челноке, — ответила девушка.

Бровь Горкалова удивленно взметнулась.

Вот даже как? Значит, ее короткая стрижка — это дань не виртуальным симуляторам, а настоящему гермошлему скафандра?.. Он задумался, машинально управляя машиной.

Быть пилотом суборбитального челнока — занятие не из легких. Сам термин говорил о том, что такой тип кораблей стартует непосредственно с поверхности планеты и выходит много выше орбит околопланетного пространства, в точки гиперсферного «всплытия» межзвездных транспортов. Пилот челнока при этом испытывает весь букет ощущений от стартовых перегрузок, которые неизбежно наступают в тот период, пока корабль выдирается из цепких объятий поля тяготения родной планеты, до сложных маневров в околопланетном пространстве, набитом разного рода конструкциями. Подобные полеты и связанные с ними навыки сродни ощущениям и опыту пилота космического истребителя…

Мысли Горкалова, равно как и плавное движение «Гранд-Элиота» по скоростной магистрали, были нарушены внезапной бледной вспышкой далекого света.

Он машинально притормозил, Шейла, напряженно молчавшая, тоже вскинула голову, обернувшись в том направлении, откуда пришел отсвет; оба недоумевали, но обменяться взглядом или какой-то репликой попросту не успели — в районе северной окраины города опять что-то сверкнуло, теперь уже отчетливее, резче, и сквозь звукоизоляцию салона внезапно прорвался далекий басовитый отголосок мощного взрыва, произошедшего где-то в районе центрального космопорта Элио.

* * *

События, отголосок которых заставил затормозить Горкалова, начались несколькими часами ранее, у высоких планетных орбит Элио.

Атака неизвестного крейсера, нацеленная на оборонительные орбитальные конструкции, была стремительной и беспощадной.

Первой ей подверглась станция Гиперсферной Частоты — сооружение неприкосновенное, защищенное негласным табу, которое признавалось даже самыми отпетыми отморозками из числа преступивших галактические законы людей.

Никто не ожидал атаки. Все выглядело спокойно, даже штатно — объект, появившийся на радарах станции, передал опознавательные коды, совсем недавно присвоенные грузовым транспортам соответственного тоннажа, а что касается звена «Фантомов», которое неслось перед ним, то горбоносые машины полностью оправдали свое жутковатое название: они появились на экранах станции, как призраки, — радары молчали до последнего рокового мига, когда звено оказалось в зоне действия обычной оптики.

Никто не успел толком понять, что происходит. Эфир нес жуткое, гробовое молчание — корабль, передавший коды транспорта, еще не появился на экранах и хранил полную радиотишину, оставаясь лишь немой точкой на дисплеях. Автоматика станции ГЧ попыталась было воззвать к нему, в тщетной попытке выяснить происхождение и принадлежность возникших на экранах «Фантомов», но все было напрасно. События развивались слишком быстро, подчиняясь беспощадной логике заранее продуманного плана: головной истребитель звена уже вышел на прямую атаки, и его корпус вдруг исторг два ослепительных лазерных луча, которые впились в обшивку станции ГЧ, вскрывая ее, как нож…

Немногочисленный технический персонал станции, ожидавший от появившегося корабля чего угодно, но только не такой яростной, презирающей все законы атаки, был мгновенно парализован — пять «Фантомов» прожгли обшивку станции, и внутри исполинского сооружения тут же сработали системы защиты, рассекая гигантскую сферу на множество изолированных друг от друга аварийных сегментов.

Следующей акцией бесноватого звена космических истребителей была атака на приемопередающие устройства.

Лазерные лучи срезали целые гроздья антенн, и те лениво и словно бы нехотя отделялись от обшивки.

Связь на гиперсферных частотах была парализована полностью, менее чем за минуту.

Людям, замурованным в аварийных отсеках, было жутко смотреть, как уплывают в космос отсеченные от станции элементы конструкций, но еще страшнее стало в тот миг, когда видеодатчики показали медленно растущий, укрупняющийся в деталях «транспорт».

Им оказался боевой крейсер класса «Светоч».

На его борту, среди надстроек и вакуумных орудийных портов, еще читалось нанесенное световозвращающим составом название корабля: «Орфей».

Разрушив станцию Гиперсферной Частоты, звено «Фантомов» тут же перенацелилось на орбитальные станции, прикрывающие планету.

Через несколько минут крейсер проплыл мимо разлетающихся в пространстве обломков станции ГЧ, и его стартовая катапульта дважды сработала, выбросив в околопланетное пространство два штурмовых носителя класса «Нибелунг».

Эти тяжелые спускаемые модули специализировались на транспортировке шагающих боевых машин. Каждый из «Нибелунгов» нес в своих ангарах по пять исполинов класса «Фалангер».

* * *

Ни слова не говоря, Горкалов юзом развернул машину на ближайшей транспортной развязке. Лицо Ильи побледнело, резко обозначились скулы, словно в этот миг он потерял привычный самоконтроль и неумолимые годы исказили его облик складками внезапно обозначившихся морщин…

Шейла взвизгнула, машинально вцепившись в ремень безопасности, который больно впился в грудь на развороте.

Вдали опять полыхнула бледная зарница.

Она еще не успела осознать истинной причины происходящего: прошло всего секунд двадцать с того момента, как сверкнула первая вспышка и раздался басовитый отзвук далекого взрыва, а Илья Андреевич уже вывел элегантный скоростной «Гранд-Элиот» на новый уровень транспортных артерий, ведущих в направлении космопорта. Цифры на спидометре мелькали, как бешеные, словно Горкалов не вел машину, а разгонял истребитель на взлетно-посадочной полосе…

— Пристегнись, — коротко бросил он Шейле, не замечая, что она сделала это еще на площадке перед парком.

— Уже… — пересилив растущую дрожь, ответила она, заметив, как разительно изменилось, постарело лицо Горкалова.

Его бледные, обтянутые кожей скулы и лихорадочный блеск глаз сказали ей больше, чем можно выразить словами.

Шейла в полном смятении проследила за его взглядом.

В районе космопорта уже вовсю полыхали зарницы, чернеющие небеса внезапно прочертило несколько лазерных лучей, и внутри у Шейлы что-то похолодело, сжалось: она вдруг поняла, что означают эти яркие вспышки бесноватого огня и сопровождающий их отрывистый грохот, в отдельные моменты сливающийся в сплошной гул и тут же рассыпающийся на отдельные тяжкие удары, от которых под колесами машины ощутимо колебалось полотно автобана.

Это был бой. Настоящий бой, который вспыхнул внезапно и разгорался с остервенелым неистовством, и где — на Элио!

Сам факт какое-то время не хотел укладываться в голове, но звуки и вспышки неумолимо ломали иллюзии и стереотипы… Свидетельства боя были реальны, а сидящий рядом с ней человек, которого она заочно знала уже много-много лет, оказался умнее, проницательнее, чем это вообще можно было вообразить, но разве теперь становилось от этого легче? Покосившись на Горкалова, Шейла вдруг подумала, что всего лишь воображала себе, будто знает Илью Андреевича.