Очень полезная книга - Юлия Федотова Страница 31

— Чай, и мы не в деревне! Фазак это и есть, он самый. Столица земли нашей!.. Комнату желаете-с или отужинать?

Пожелали и того, и другого. Хоть и выглядело заведение неприглядным, и навевало невеселые мысли о клопах, но слоняться по незнакомому городу в ночи не было никакого смысла. И городская стража всех миров такие прогулки обычно не одобряет, объясняйся потом с ней, кто такие, зачем пришли и не со злым ли умыслом. Но если бы и удалось ее миновать и жилье мага быстро отыскалось бы, все равно являться к нему незваными гостями в ночи — невежливо. В общем, остались до утра в заведении с трогательным названием «Приют странника» и совершенно отвратительной кухней, больше соответствующем приюту сиротскому. На ужин здесь подавали кашу-размазню тревожно-желтого цвета и непонятного состава, вареную колбасу с крупными вкраплениями жира и кувшин приторно-сладкого напитка, изготовленного из растворенных в кипятке леденцов с добавлением хмельной бражки. Причем один из леденцов, петушок на палочке, раствориться не успел, так и плавал в кувшине вместе с палочкой своей. «Не могу пить эту дрянь!» — возмутился Иван и потребовал пива. И тут же об этом пожалел. Чем угодно был поданный ему напиток, но только не пивом! Пришлось обходиться колодезной водой.

Комнату на этот раз они потребовали самую лучшую, из чувства самосохранения. По комфортабельности она сильно уступала тому закутку для прислуги, где они провели предыдущую ночь. Романтикой в ней и не пахло, пахло помойным ведром и плесневелой тряпкой. Зато у кроватей не подламывались ножки, на слюдяном окне висела засаленная штора, и пол был подметен «только вчера», а не на той неделе…

— Верса-аль! — присвистнул Иван, оглядывая мрачное голое помещение с каменными стенами, почерневшими от старости, низким потолком и сиротливо примостившимся в уголке рукомойником. — Если эта комната у них лучшая, что же творится в других?!

— А мне нравится! — возразил Кьетт без тени иронии. — Больше всего похоже на карцер в нашей казарме… Да, если занавеску снять и лишние койки вынести, вот эти, — он указал пальцем, какие именно, — ну точно наш карцер! Планировка та же почти… — Это прозвучало совсем уж ностальгически.

Снурл жалобно пискнул ему в ответ.

…Но зря негодовал Иван и страдал Болимс Влек. Все равно они почти не спали в ту ночь, а какая по большому счету разница, в богатой или скудной обстановке не спать, если света нет? Лежали в темноте и говорили, говорили, будто наверстывая упущенное за все дни. Ведь это были их последние часы в этом мире. Завтра их странному приключению придет конец. Каждый вернется в свой мир, жизнь повернет в привычное русло, и только память останется об этом знакомстве — случайном, коротком, но, кажется, уже начинавшем перерастать в дружбу. Вот только не было у этой дружбы шансов на жизнь, каждый это понимал. Завтра их разделит не пространство — что такое пространство в наши дни, ерунда, а не преграда! И даже сквозь время можно протянуть нить, передать весть — есть способы. Из мира в мир, наверное, тоже… если настоящим магом быть, а еще лучше — демоном. Нолькру, снурлу, тем более человеку этого не дано. Связавшая их цепь случайных совпадений разорвется навсегда…

Печально становилось от таких мыслей, и, чтобы не думать, они болтали до рассвета. И друг о друге узнали в те часы больше, чем за все предыдущие дни. «Синдромом попутчиков» называл такое состояние Иван. Ну случается в поездах дальнего следования, что вываливаешь вдруг совершено случайному человеку историю всей жизни своей, порой с излишними подробностями. Они уже чувствовали себя этими самыми попутчиками, готовыми расстаться навсегда.

Кое о чем из сказанного в те часы им потом пришлось пожалеть.