Таня Гроттер и Исчезающий Этаж - Дмитрий Емец Страница 31

– В том-то и дело, что он не болеет. Итемпература у него в пасти нормальная: тысяча градусов. И пламя нормальногоцвета. Аппетит тоже хороший, – словно убеждая сам себя, сказалТарарах. – Да только беспокоит его что-то, это ясно. Иначе он бы непросыпался. У них, драконов, сейчас самая сильная спячка должна быть. Их ипушкой не добудишься. И Ртутный спит, и Ослепительный… Все дрыхнут, как сурки.

– А Гоярын почему не спит? – спросилВанька Валялкин.

Он уже целую минуту укоризненно поглядывал наТаню. Обижался, что она раньше не рассказала ему про Гоярына.

– Если бы я знал, почему… – протянулТарарах. – Да только теперь в Тибидохсе такое творится, что неудивительно…Просто как на вулкане живем, но все прикидываются, что ничего не происходит.Сарданапал уж сколько ночей не спит, да и не только он. Поклеп не спит,Медузия, Зубодериха опять же… Драконы они же не чурбаки, они все чуют: когдахорошо и когда плохо… У них нюх о-го-го какой, особенно у старых, вродеГоярына.

– Тарарах! – окликнула онаполушепотом. – Ты мне скажи, это ведь не с подвалом связано? Не стрещинами?

Тарарах удивленно моргнул.

– Ты и про подвал знаешь? Ну, шустраядевица! Нет, врать не буду, не с подвалом. Там вроде все заделали, все трещины…Поклеп целую неделю на четвереньках ползал с мастерком, а Зубодериха всечего-то ему на песочек наговаривала. Теперь хаос не вырвется, если, конечно,кто Жуткие Ворота не откроет.

– Значит, Лестница? Или то, что наЛестнице? Ты ведь не думаешь, что там кто-то может прятаться? Кто-то, Кого Нет?– спросила Таня, осторожно, но очень ясно намекая на Ту-Кого-Нет, наЧуму-дель-Торт.

Однако Тарарах уже спохватился, что наговорилмного лишнего.

– Ты это, Танька, брось всякую ерунду думать.Той-Кого-Нет – ее и правда уже нету. Недаром же академик говорит, что ее титаныприхлопнули. И вообще, надо будет, так он вам сам все расскажет. Или ПоклепПоклепыч. А я не стану, – решительно сказал он.

«Опять Исчезающий Этаж… Или не только Этаж?Что же они там скрывают?» – в который раз уже подумала Таня.

* * *

Погода была скверная, настоящая зимняя. Дулрезкий пронизывающий ветер с океана. Магическая преграда совсем его незадерживала. С побережья же хрипло донесся гудок нефтеналивного танкера «ПапаКарло».

С Буяна этот проходящий по своему обычномукурсу танкер был отлично виден. Даже название на борту и трехцветный российскийфлаг, зато с танкера невозможно было различить остров, даже вздумай онисмотреть в сильный бинокль. Для экипажа танкера здесь были лишь океанские валы.Так действовала могучая магия Древнира, с годами становившаяся лишь сильнее.Именно поэтому острова магов не было ни на одной из карт. Он мог не опасатьсяни радаров лопухоидов, ни их космических спутников – они все равно бы его необнаружили.

– А они не могут в нас случайноврезаться? – спросила Таня, кивая на танкер.

– Не-а, – заверил ее Баб-Ягун, скоторым они вместе шли на тренировку. – Он просто пройдет сквозь остров ивсе… Понимаешь, ну будто мы призраки…

– Но мы же не призраки, – Таня снекоторой опаской взглянула на свою руку, розовую, теплую и вполнематериальную.

– Не-а, не призраки. Мы сами по себе,призраки сами по себе. Но нас заклинание перехода защищает. Тут же всемагическое, а там все лопухоидное… Короче, эти два мира не могут встретиться.Как-то мы с бабусей сидели у нее в магпункте, так сквозь нас спортивный самолетпролетел. Буквально насквозь… Летчик даже ничего не заметил. Я от неожиданностиедва со стула не брякнулся, а бабуся моя даже вязать не перестала. Толькопробурчала, что в былые времена только маги летали, а теперь и лопухоиды зачужое дело берутся. Да только где уж им тягаться с летающими инструментами? Вотхоть бы с ним!

Тут Баб-Ягун с гордостью посмотрел на свойпылесос и даже погладил его по трубе.

На вечерней тренировке Соловей заставил ихразделиться на две команды и играть друг против друга. Воротами служили двамолоденьких дракончика, сыновья Гоярына, которых специально для сегодняшнейтренировки разбудили джинны. Дракончики были довольно мелкие – каждый примернос легковую машину. Проглотить они еще никого не могли, зато летали такстремительно, что едва можно было уследить за ними глазами. При этом дракончикиеще ухитрялись поливать игроков огнем. Не слишком горячим, но достаточным,чтобы, зазевавшись, превратиться в обжаренную котлету. Хорошо еще, что всеигроки заблаговременно нанесли на кожу и даже на волосы упырью желчь.

Матч получился суматошным и велся на такихскоростях, что у непривычного зрителя закружилась бы голова. Почти все броскипролетали мимо цели – слишком быстрыми были молодые драконы. Только в концевторого часа Семь-Пень-Дыр с торжеством забросил в пасть дракону чихательныймяч. Дракончик, для которого этот матч был самым первым, расчихался,перекувырнулся в воздухе, врезался в магическую преграду и с перепугу попыталсяудрать в ангар.

Баб-Ягун, временный капитан противоположнойкоманды, приуныл было, но потом, всмотревшись в оставшегося на поле дракона,увлеченно гнавшегося в этот момент за Ритой Шито-Крыто, вдруг радостно заорал.

– Чего ты вопишь? Вы же проиграли! Мы вассделали как сосунков! – насмешливо крикнул Демьян Горьянов.

– Эх, мамочка моя бабуся! Это мы вассделали как сосунков! – возразил Баб-Ягун.

– Почему это?

– А потому что вы драконов перепутали! Высвоему дракону мяч в пасть забросили! А наш-то вон! – сказал Ягун.

Семь-Пень-Дыр и Горьянов не поверили,помчались спрашивать джиннов, и точно, оказалось, что в суматохе они перепуталидраконов. Это было несложно, потому что оба были одного размера и расцветки.Даже джинны различали их с трудом, по каким-то чешуйкам на переносице ималозаметным складкам на крыльях.

– Это нечестно! Все равно мывыиграли! – завопил взбешенный Горьянов и погнался за Баб-Ягуном, пытаясьсбросить его с пылесоса.

– Где уж тебе, болезному, ха-ха! Парашютне забудь пристегнуть! – хохотал Ягун.

Он ловко уходил от погони, перебрасывая трубуиз одной руки в другую и меняя высоту. Потом выбрал подходящий момент ипопытался протаранить Горьянова снизу. За Демьяна вступился Юрка Идиотсюдов. Онвнезапно налетел сбоку и едва не сшиб Баб-Ягуна с пылесоса. Дружеский матчпостепенно переходил в совсем не дружескую потасовку.