Сибирь 2028. Армагеддон - Андрей Орлов Страница 31

– Мама, кстати, рассказывала про тебя. – Ольга мстительно оскалилась. – Она говорила, что все люди как люди, а ты – первосортный обалдуй. Способности были, а толком нигде не учился, даже в армию пошел – лишь бы не учиться. И вообще, ты неблагодарная скотина, вот. А также язва, циник и недотепа.

В этот день я был согласен выслушивать про себя любые гадости. Я смастерил виноватую физиономию и снова закопался в рюкзак. Правилами личной гигиены можно было пренебречь, помыться и почистить зубы можно и через неделю, но питаться надо регулярно. В рюкзаке осталось восемь банок – половина с перловкой, половина с говядиной. Все разумные сроки хранения вышли много лет назад, но народ питался этими деликатесами, и не припомню случая, чтобы кто-то умер. Несколько минут я молча накрывал на стол, используя в качестве последнего обернувшийся в кирпич калорифер.

– Присоединяйся, – предложил я.

Она фыркнула.

– Спасибо, не ем.

– Ты ценный товарищ, – похвалил я. – Сущая находка. Но поесть, однако, придется – энергия космоса далеко, она тебя сегодня не накормит. Нормальные, между прочим, консервы, в них скрывается невиданный запас калорий.

– И невиданный запас нитритов, – буркнула Ольга. – Для тех, кто не понял, – канцерогенов.

– Да уж, вокруг нас других канцерогенов нет, – восхитился я. – Не поверишь, женщина, но вся наша нынешняя жизнь – злокачественное новообразование. Для тех, кто выжил после катастрофы, рак уже не страшен. В ходу теперь иные модные болезни: от инфекций, отключающих мозг и делающих человека прожорливым зомби, – до социальных «заболеваний», штампующих редких сволочей. Кстати, этих редких сволочей развелось в последнее время…

Но я ее не убедил. Впрочем, видя, с каким аппетитом я уплетаю «канцерогены», Ольга в итоге смягчилась, порылась в своем мешке и выставила на стол подозрительный брусок размером с кирпич, но определенно не кирпич. Предположительно это был спрессованный продукт питания. Большого аппетита вид его не вызывал, неприятно засосало под ложечкой.

– Поясни, – сглотнул я. – Надеюсь, это не брикетированные лечебные фекалии.

– Морская капуста, – неохотно объяснила Ольга. – Вчера, когда ты не смог защитить мою маму, я ходила на охоту – не просто так, а вполне адресно. Возможно, ты помнишь, что на проспекте Маркса перед кинотеатром «Аврора» было китайское заведение под названием «Чайна Таун»? Работали там буряты и калмыки, но это неважно. В большинство своих блюд они добавляли морскую капусту. От заведения осталось мокрое место, но не так давно, блуждая по коллекторам, я наткнулась на остатки древней цивилизации, в частности, на склад «Чайна Тауна». Стена оказалась проломленной, их склад находился глубоко под землей. Холодильное оборудование, разумеется, не работало, но там и без холодильников царит такой зверский холод… – Ольга поежилась. – Похоже, мы достукались, что вечная мерзлота теперь начинается не за шестьдесят шестой широтой полярного круга, а везде где только можно. Стоит копнуть немного вглубь – где нет коммуникаций, а только почва – и сплошные льды. С одной стороны, это неплохо, можно содержательно проводить время, выискивая старые продуктовые хранилища…

– Скажи, морская капуста – это было единственное, что ты сподобилась взять? – Мои страдания, видимо, были отчетливо нарисованы на физиономии, она злорадно скалилась. Не всем дано любить морскую капусту!

– А вот это ты зря, она очень полезная…

Мы ели и пили остатки моего коньяка в гробовом молчании. «Какие-то поминки у нас грустные», – думал я, украдкой разглядывая свою новую знакомую. Стоило признать – дочь моей учительницы выглядела именно на столько, сколько ей было. Но секретом вечной молодости, к сожалению, не владела. Крепкая фигура, продолговатое скуластое лицо, обветренная кожа, срочно требующая кремов и прочих средств омоложения. Приятной формы нос, губы. Удивляли глаза – невероятно прозрачные и лучистые, предательски выдающие все ее мысли и мнение об окружающих.

– Прекрати меня разглядывать, – проворчала она. – Я не реагирую ни на взгляды, ни на легкий флирт. А будешь приставать, получишь по затылку.

– Да не хочу я к тебе приставать, – возмутился я. – Во-первых, два дня назад у меня уже был секс, во-вторых, ты даже после бутылки огненной воды будешь не в моем вкусе. А в-третьих, у меня уже есть девушка, к которой я, кстати, в данный момент и направляюсь.

Она обратила, наконец, на меня внимание, хотела прокомментировать первый и второй пункты, но передумала, начала с третьего.

– Охренеть, – сказала Ольга. – По ходу мы имеем дело с душераздирающей романтической историей. Давай, Карнаш, или как там тебя, досказывай, раз взялся, делись своей нечаянной радостью.

Она вся истекала желчью и сарказмом, и все же я начал повествовать. По мере моего рассказа Ольга дважды крутила пальцем у виска, смотрела на меня с жалостью, фыркала через плечо, а когда я закончил, постучала кулаком по лбу.

– Ну, хорошо, Карнаш, мне плевать на твою неземную любовь. Не будь ты глупцом, мог бы догадаться, что в наше сумасшедшее время никто никого не ждет. Кончились высокие отношения, даже плотские радости навевают тошноту. Но, в принципе, я желаю тебе всяческих благ, поскольку понимаю, что в глубине души ты не желал зла моей маме. Скажи мне другое – ты действительно считаешь, что в Снегирях обосновалась такая продвинутая община, где всё по справедливости, где броня крепка и танки быстры, где воцарились гармония и счастье для всех колонистов?

– Не верю, – покачал я головой.

Она немного растерялась.

– А зачем тогда рассказывал?

– Человечество должно во что-то верить, – достойно отозвался я словами Льва Михайловича Драгунского.

– Но ты же сам сказал, что не веришь? – подловила она меня.

– Послушай, кончай запутывать, – разозлился я. – Какое тебе дело до того, куда я собрался? У тебя свои дела, у меня свои…

Прозвучало не очень-то порядочно, я немного стушевался и принялся вылизывать банку. Ольга сглотнула слюну. До сцены с битьем кирпичей и громким уходом не дошло. Раздался шорох, покатился кирпич с горки мусора, перегородившей проем, и над баррикадой воздвиглась лопоухая морда со знакомыми коровьими глазами!

– Отставить! – среагировал я, ударяя по арбалету, который она уже вскинула.

Стрела проткнула калорифер, со звоном умчалась пустая консервная банка. Ольга попятилась, мертвецки побледнев, села на алюминиевую раму, та отпружинила, подпрыгнула, едва не прихлопнув девушку. Я просто наслаждался ее растерянностью.

– К-кто это? – заикаясь, пробормотала она.

– Не поверишь, это собака. Принимаю взятки борзыми щенками, знаешь ли. – И поцокал языком, поманил лопоухого: – Заходи, Молчун, чудо пропащее, будь как дома, трус бесстыжий. – И когда потерявшийся ретривер, о котором я, честно говоря, начал забывать, перемахнул через гору мусора и, пристыженно виляя хвостом, зарылся мне в ноги, я радостно засмеялся, принялся его лохматить, теребить. Пес скулил, блаженно закатывал глаза, сучил лапами. За время нашей разлуки он стал еще грязнее, лишился клока шерсти в боку, но я был страшно рад его видеть! Он стал подпрыгивать, пытался лизнуть меня в нос, вился кругами.