Поцелуй врага - Лана Морриган Страница 31

А вот и знакомый байк сиротливо стоит у входа. Напряженный слух улавливает музыку за закрытой металлической дверью. Мит обходит со стороны черного входа.

Мои удары сминают холодное полотно, оставляя вмятины. Зверь чувствует близость пары, тянет, доводит до предела. Не сговариваясь с братом, мы вскрываем «консервную банку».

Ее ступни вывернуты под углом, мысль, что не успели, второй раз за вечер ударяет с силой по голове.

Широко расставив ноги, какой-то парень нависает, скрывая от меня Яну. Он удерживает ее подбородок, и белоснежная пыль окрашивает раскрасневшиеся губы. В один момент власть над разумом захватывает зверь. Я не думаю, действуя на инстинктах. Парень отлетает к барной стойке.

Девчонка висит на моем предплечье.

– Плюй, дура! – ору, оглушая сам себя. Не уверен, что она меня слышит. – Плюй, я сказал! – Не знаю, выдержит ли сердце волчицы, удары частят, сливаясь в гул. Опрокидываю ее на спину, снимая пальцами порошок с губ и десен. – Безмозглая злючка! – рычу от отчаяния. – Она еще улыбается! Дура! – с остервенением вытираю лицо.

– Хватит, Коваль. Ты ей уже делаешь больно. – Лео перехватывает мою руку. Не сразу соображаю, кто передо мной.

– Я бы вообще ее прибил, – рвано выдыхаю. Подхватываю девчонку на руки. – Я тебя придушу, злючка! – шепчу сквозь зубы. – Возьму двумя руками за тонкую шейку и придушу, только выживи.

– Придержи голову, не хватало, чтоб она язык проглотила.

До меня доходит, что девчонка хрипит. Зрачки пугающе расползаются по темно-зеленой радужке.

Не нужно никаких утырков с наркотой, я ее и так угроблю – собственноручно. Идиот!

Перехватываю словно ребенка, придерживая голову. Напряжение с бледного лица уходит, дыхание больше не напоминает хрипы умирающего. С силой сжимаю хрупкое тело и не могу понять, кого из нас трясет: ее от передозировки или меня от напряжения.

– Вези к Константину, он ждет. Мит, ты с ними, а мы здесь сами разберемся. – Лео кивает на выход. Не смотрю по сторонам, ноги несут к автомобилю, брошенному у входа. Мит помогает занять заднее сиденье и сам занимает водительское.

– Как думаешь, волчица справится с наркотиком в крови? – спрашиваю я.

Девчонка смотрит сквозь меня. Алые губы наливаются пугающей белизной, но дыхание выравнивается.

– Справится! – Мит произносит твердо. – Слышишь, дыхание становится размеренным, – Согласно мычу, не отводя взгляда от девчонки. – Константин быстро выполощет эту дрянь. Как обычно, вольет пару пузырьков чего-то живительного.

Продолжаю мычать в знак согласия, особо не вслушиваясь в слова. Злючка на мгновение закрывает глаза и распахивает их, уже сосредоточившись на моем лице. Блуждает взглядом по лбу, глазам, губам, чуть хмурится, кровь приливает к неестественно бледному лицу, проступая яркими пятнами на щеках, шевелит беззвучно губами.

– Что? – я склоняюсь к лицу.

– Останови, – шепчет она, – мне плохо.

– Тебе скоро помогут, – заверяю я, приподнимая девочку в полусидячее положение. – Дорога свободная, мы проехали больше половины.

– Меня тошнит, – жалобно выдавливает она.

– Мит, тормози.

На девчонке тонкая водолазка. Злючку начинает колотить, только я открываю дверь и выношу под влажный холодный ветер. Перевожу в вертикальное положение, ставлю на ноги, придерживая со спины. Яна упирается ладонями в ледяные поручни, смотрит на реку, шумно втягивая кислород через ноздри.

– Отпустило?

– Лучше бы стошнило, так организм быстрее избавляется от токсинов. – Друг дает пояснения, приоткрыв водительскую дверь и спустив ноги на подножку.

– Лучше? – переспрашиваю я.

– Нет, – отвечает она хрипло. – Уйди, – дергает плечами. – Да отойди ты, меня сейчас вырвет!

Я ослабляю хватку, держу ладони в паре сантиметров от талии, Яна стоит уверенно, делаю шаг назад, а злючка прытко отталкивается от поручня и ныряет в темноту.

Всплеск воды вводит меня в ступор.

– Мать твою! – Мит перевешивается через поручни. – Да вытаскивай ты свою болезную.

Никогда я не чувствовал такую злость: густую, жгучую, до тряски в руках и болезненной пульсации в висках.

Вода впивается тысячами ледяных копий в кожу, а я плыву на суетные всплески и нервные пыхтения. Настигаю занозу за четыре хороших гребка и, не церемонясь, хватаю за шиворот:

– Ла-Манш в другой стороне, Кузнецова, – цежу сквозь зубы. Перехватываю девчонку под горло, тащу к каменной лестнице, уходящей в воду. Приходится грести одной рукой. – Что молчишь? Водичка-то нравится?

– А тебе? – она впивает острые ноготки в предплечье, бьет ногами, вырывается.

– Как по мне, так идеальна. Я еще ни разу не купался в конце декабря. Чувствую, как заполнил непростительную брешь в своей жизни. Даже не дергайся, злючка. Я устал за тобой гоняться! – вытаскиваю ее на берег. – Мит, открой багажник, достань два комплекта одежды, – заталкиваю девчонку на заднее сиденье, не свожу с нее взгляда, кидаю мокрые ботинки на автомобильный коврик, стягиваю свитер, джинсы, белье. Яна сидит молча, сжавшись в комок, смотрит на меня исподлобья. С темных волос льются тонкие ручейки. – Промокни. – Без возражений вытирает волосы сухой футболкой. – Раздевайся.

– Не буду, – девчонка подтягивает ноги к подбородку.

– Я сказал, раздевайся!

– Нет!

С рычанием я ныряю в машину, клочки мокрой одежды выкидываю за спину в открытую дверь.

– Не тронь! – волчица взвизгнула, стоило коснуться бретелей спортивного топа.

– Поверь, я не умру от вида двух прыщей. Хоть ты об этом и мечтаешь. Раздевайся, Янка! – Мраморные ладошки прикрывают грудь, вцепившись в черную ткань. – Я устал с тобой бороться, неслабо так заколебался!

Отрываю холодные кисти вместе с последним клочком одежды. Тонкие пальцы резко поднимаются, обнажая острые розовые соски, и накрывают десятисантиметровый шрам над сердцем.