Студент(ка) в Академии льда - Линда Осборн Страница 31

Пффф! Эта реакция на мое вознесение до небес смешит. Его-то за зад никто не щипал! Я бы посмотрел, как бы он повел себя в этом случае! От этого воспоминания меня всего передергивает.

Бедные девчонки! Столько всего выпадает на их долю, а мы…мы относимся к ним совсем не так бережно, как должны были бы. Им приходится носить эти ужасные юбки…топы…длинные волосы, которые лезут в рот, косметику…

Черт, именно в эту минуту, на гребне незаслуженной славы, я вдруг понимаю, что да, сказал очень верно: у нас тоже есть чувства! И это значит, что…

Черт, не могу сам признаться себе в этом решении, но…

Если мне нравится кое-какой человек, то я не должен обманывать Брэнду и Сидни. Да и вообще иметь дел с любыми другими девушками, ведь это будет значить, что я отношусь к ним именно как к куску мяса, не больше. К игрушкам, которые отвлекают меня, веселят и не дают раскваситься от того, что я, кажется, все больше и больше увлекаюсь не тем человеком.

Кэн смеется, когда я показываю средний палец Лэндону, ломающему комедию. И от его улыбки во мне словно расцветает ласковое греющее солнышко. Он единственный, кто смотрит на меня сияющими глазами, и понимает мое состояние и настроение. Понимает и не боится сказать всем, что заодно со мной, поддерживает и одобряет. Черт, это дорогого стоит!

Ни один человек никогда не смотрел на меня так тепло, с таким неприкрытым обожанием, и я знаю, что это чувство зеркалится из моих глаз, он просто отражает все, что я чувствую! Момент просто невероятно прекрасен, и я буквально расправляю крылья.

— Эй, детка! — кричит какой-то клоп снизу. Опускаю голову и вижу, что это Билл пришел в себя после головомойки, которую я ему устроил за щипок зада в юбке, и протягивает руку. — Я хочу извиниться!

Толпа вокруг приходит в движение, выкрики становятся громче.

— Че тебе? — табурет опасно кренится под моим весом, когда я чуть сгибаюсь и смотрю вниз.

— Извиниться хочу! Давай вместе выпьем! На брудершафт! — орет этот придурок, и мои друзья, которые стали свидетелями этой романтичной сцены, когда придурок-принц просит Рапунцель скинуть волосы, перестают сдерживать смешки, и просто заливаются хохотом. Да они издеваются, и ржут не стесняясь никого!

— Ну, типа…У меня тоже есть чувства, да! — говорит он. — Ты меня поразила, красотка, давай будем вместе и все дела.

— Че?! — я опираюсь на его голову всем своим весом, чтобы легче было соскользнуть с табурета и опускаюсь вниз.

— Давай, говорю, встречаться! — тянет он ко мне свои потные ручонки, а я отшатываюсь от него как можно дальше. Вот черт, он что, издевается?

— Брэнда! — орет придурок Лэндон, согнувшись пополам от хохота. — Не теряй времени! Соглашайся!

Пускаю прицельную молнию из глаз в его сторону, жалея, что друг не воспламенился на месте, и снова поворачиваюсь к этому человекоподобному существу, который вздумал назвать себя хоккеистом.

— Ты такая…большая, импульсивная… — он делает пассы руками. — В общем, подходишь мне! А я — тебе!

— Черт! Парень! — отодвигаю его уверенной рукой, оставляя позади себя и делаю шаг по направлению к стене, где заходятся от хохота Лэндон и Ко. — Не в обиду, но мне…мне нравятся девушки!

— Бааа, так и знал! — Билл ерошит волосы. — А как же…мои чувства…они у меня тоже есть…

Уфф, парень, ты даже себе не представляешь, какие чувства есть у меня! Я не соврал — мне всегда нравились (и до сих пор нравятся!) девушки, но сейчас, когда я смотрю на Кэна, кажется, готов изменить самому себе и переметнуться на чертов фронт заднеприводных, то есть тутти-фрутти, будь они неладны!

В этот момент Ритика наклоняется к уху Кэна и что-то говорит ему лично, потому что в такой кутерьме действительно ничего не разобрать.

И тут меня всего от макушки до пяток простреливает молнией, накатывает удушающей волной, даже дышать тяжело. С трудом сглатываю. Нет, будем честны, никаким тутти-фрутти становиться я не собираюсь, и все это — только бредовые мысли. Я — капитан хоккейной команды, которая должна привести Ледовую академию к победе, а тутти-фрутти до этого просто никто не допустит, вот и все. Нужно смотреть правде в глаза.

— Навеселились? — смотрю на Лэндона. Специально, чтобы не умирать внутри от бессильной злобы, наблюдая, как Ритика держит Кэна под руку, а тот даже не предпринимает никаких усилий, чтобы освободиться. Хотя мог бы!

И тут внутренний голос жужжит в моей голове: конечно он не собирается освобождаться от плена этой ящерицы, потому что она — его девушка, они вместе. Вместе говорят, вместе смеются, вместе читают, разбираются, гуляют…

Ар-р-р-р-р…

— Брэнда, отчего же ты не согласилась на свидание с Биллом? — из Лэндона вышла бы самая ужасная актриса на всем Западном побережье, это точно. Он так неестественно повышает голос, чтобы быть похожей на девушку, невинно хлопает ресницами, которые того и гляди отвалятся, и вообще принимает такую странную позу, что сразу закрадываются подозрения в его сексуальных предпочтениях.

Девчонки рядом хихикают, но я все равно не смотрю в их сторону. Не буду рвать себе сердце, хватит, баста.

— Он не моего формата! — говорю, и буквально чувствую кожей, как меняется настроение у Кэна. Он словно яркий огромный воздушный шарик, который сдувается после моих слов.

Странно…

— Ритика, пойдем, — Кэн хватает под руку подружку и тащит ее в противоположную от нас сторону.

Усилием воли заставляю себя не смотреть в ее сторону, как побитый жизнью и дождем пес, а смотрю на Лэндона, замечая, как его лицо меняется.

— Ну ты и дурак, Брэндон, — вмиг становится серьезным он и качает головой. — Ну ты и дурак…

Лэндон резко разворачивается на пятках, и вальяжной, хотя я бы скорее назвал ее вихляющейся, походкой, направляется вперед. В своем комбинезоне с зелеными пайетками он смотрится смешно, но все равно никто не спешит смеяться над ним. А после моей проповеди про чувства парней и девушек и подавно.

— Погоди! — окликаю его. Веселиться отчего-то больше не хочется. — Да стой ты.

Друг тут же разворачивается, будто того и ждал. Выкидывает вперед руку, все еще играя в приму театра, и манит меня пальцем. И это снова смотрится смешно.

— Ну ты и дебил, — комментирую его жест, а тот в ответ лишь поправляет искусственные волосы, которые, похоже, тоже лезут ему в рот от неправильной эксплуатации.

— Зато! — вдруг поворачивается он ко мне всем корпусом. — Я знаю, что важно, а что — нет!

— И что же? — скептично гляжу, как Ритика и Кэн заходят в кухню, а в комнате снова начинается дискотека — включается погромче музыка, кто-то выносит розовый пунш в огромной пиале.

— Не важно, что говорят другие! — поднимает Лэндон палец вверх, а после утыкается им в мою грудь. — А важно, что чувствуешь ты!