Тёмные пути - Андрей Васильев Страница 31

А еще тут присутствовала она. Невысокая женщина, которая уже покинула сладкоголосое время юности, но стоящая далеко от того момента, когда морщинки в уголках глаз и на руках расскажут ей о том, что старость подбирается все ближе, раскинулась на той самой кровати, причем в довольно бесстыдной позе.

И да, она была красива. Причем если бы меня кто-то попросил описать, в чем эта красота заключается, я бы не смог это сделать. Есть женщины, от фигуры которых моментально пересыхает во рту. Есть женщины, черты лиц которых прекрасны настолько, что после их созерцания и умереть не жалко. Есть женщины, взгляд которых заставляет мужчину забыть об инстинкте самосохранения и совершать невозможные безумства. А есть такие представительницы слабого пола, которые не являются идеалом в чем-то одном, но зато совмещают в себе все понемногу, и этого достаточно для того, чтобы возвести их на престол королевы Любви и Красоты. Именно такую женщину я встретил здесь, в каменной коробке, находящейся невесть где и когда.

– Ты долго шел, Хранитель, – капризно заявила она, приподнявшись на локтях, отчего тонкая ткань, и без того еле-еле скрывавшая ее прелести, сползла с плеча, предоставив мне возможность созерцать картину, достойную кисти, например, Джампьетрино. Или Гюстава Моро. – Ты заставил меня ждать, а я все же королева.

– Так все дела, дела. – Я не стал отводить свой взгляд в сторону, напротив, сально ухмыльнулся. – Но дождались же, ваше величество, вот он я.

– Искупи свою вину, рыцарь. – Белозубо улыбнулась она. – И ты будешь прощен. Вернее, заверши то, что начал. Ты освободил меня от плена забвения, в котором я провела годы, так не останавливайся же на половине дороги, позволь мне снова занять свое место в мире. Отдай меня первой красавице из твоего окружения. Я не могу принадлежать мужчине, мое предназначение иное. Так подари меня той, которую ты считаешь достойной подобной чести.

– И лучше всего, конечно, чтобы моя избранница уже узнала счастье материнства? – уточнил я. – Ибо именно ее шею ты украсишь лучше всего. Я угадал?

– Да, такие, как я, не к лицу молоденьким девчонкам, не знающим, что такое настоящая страсть. – Улыбка на лице обитательницы кулона чуть померкла. – Мой камень лучше оттеняет женщин, умеющих ломать своей слабостью мужскую силу и познавших то, что истинное счастье – это беззубая улыбка младенца. Среди твоих знакомых есть такие? Если да, выполни мою просьбу, и я отплачу тебе за доброту.

Ну вот, приказ сменился просьбой. Скоро и она станет чем-то другим. Например, мольбой.

Я сразу понял, что никакая это не королева. Джованна Первая умерла черт знает сколько лет назад, почти наверняка заработав очень паршивое посмертие, потому как с таким послужным списком, как у нее, на что-то другое рассчитывать глупо.

А это подменыш. Хитрый, умный, жестокий подменыш. Кстати, попадись мне этот кулон первым, до наследия Лыбеди, кто его знает, как дело могло бы повернуться. Ее слова звучат убедительно, внешне она тоже ничего так, мог бы и купиться.

– Если желаешь, я могу выдать тебе небольшую плату вперед, – проворковала та, что сидела на кровати, и похлопала ладонью рядом с собой. – Мужчины любят хвастать друг перед другом своими победами, не так ли? Уверена, никто из твоих друзей не держал в своих объятиях настоящую королеву. Так утри им нос, Хранитель!

– Кабы королеву – не отказался бы, – вздохнул я. – Но ты-то не она. Я вообще не знаю, что ты такое. Но настоятельно советую: сгинь из нашего пласта реальности. Мотай из этого кулона туда… Куда-нибудь, тебе виднее. Я сегодня жутко устал, у меня нет желания еще и с тобой сегодня драться, так что послушай…

Эта тварь оказалась еще и очень ловкой, прямо как та парочка в доме Митрохина. Я даже не успел уловить тот момент, когда она одним прыжком запрыгнула на меня и вцепилась в горло своими руками.

Наверное, мне стоило бы попробовать их отодрать от шеи, но я этого делать не стал. А чего ради? Отсюда выйдет только один, если до того и имелись какие-то сомнения, то теперь они развеялись. Такие, как эта пакость, выросшая на чужих смертях и боли, позиций не сдают, так что предложение мое никакого смысла не имело. Не исключено, кстати, что не только по жизни, но и чисто технически. Может, она к этому кулону как-то привязана.

Ну а раз так, то станем подобное лечить подобным, проверим, у кого хватка крепче и воля к жизни сильнее.

Проще говоря, я сделал то же, что и она. Я вцепился ей в глотку что есть силы, при этом максимально напряг свои мышцы шеи.

Самым неприятным в этом противостоянии оказалось не то, что дышать стало сложно, а то, что пришлось созерцать, как меняются черты той, которая хотела меня убить.

Ее лицо в какой-то момент начало дергаться так, будто его кто-то очень сильный начал мять, словно кусок пластилина. Съехал на сторону точеный носик, глаза поменяли форму, губы сначала превратились в две линии, а после верхняя вовсе исчезла.

– Отх-х-х-хт-т-ти-и-и, – сипело существо, но при этом само горло мое не отпускало, да еще все крепче обвивало меня ногами. – Т-ты-ы-ы! Отх-х…

Я ничего не отвечал и только давил все сильнее, так, как только мог, понимая, что любая слабость приведет к тому, что там, Москве, кто-то через день-другой найдет в квартире мое бездыханное тело. А душа… Как бы ей не застрять навеки здесь, в компании вот с этой дрянью, от которой посмертного покоя ждать не стоит.

Воздуха не хватало, перед глазами поплыли разноцветные пятна, но я все же добился своего. Сдалась лжекоролева, отпустила мою шею и попробовала вырваться из капкана, в который попала. Задергалась, вцепилась в мои руки, пытаясь от них освободиться, только напрасно все.

К тому моменту человеческого в ней осталось немного. Тело сохраняло некую схожесть с нашим строением, а вот лицо… Его просто не было как такового. Пустое место белого цвета – вот и все. Нынешний облик обитательницы кулона более всего мне напоминал чучело Масленицы, которое незадолго до праздника заказывала мама. Обитателями нашего поселка этот праздник был любим, потому отмечался в обязательном порядке и при любой погоде. Я и сам никогда не пропускал его, даже когда вырос. До какого-то момента не пропускал, а потом просто перестал на него ходить, хоть мама каждый год звонила и звала меня на нашу поселковую горку, где все происходило. И Юлька тоже звонила. Но я не приезжал. Штука в том, что с той самой горки по традиции под конец мероприятия колесо горящее скатывали, и делал это мой отец, как правило, на пару с дядей Сережей Певцовым.

Так вот, мама всегда сама разрисовывала упомянутое чучело. Сначала это была просто белая тряпка, а после на ней возникали глаза, рот, красные пятна на щеках. Причем мама никогда не повторялась, каждая новая Масленица на самом деле была новой, со своим характером и отличительными чертами.

А тут все строго наоборот произошло. Было лицо – и нет его, глаза – и те исчезли. А скоро и всего остального не станет.

Тварь сипела, шипела, до какого-то момента дергала конечностями, а после перестала, но меня это не останавливало, поскольку я ей не очень доверял. И потом – мне не в плен надо эту пакость взять, а убить.