И.о. Бабы-яги - Анастасия Никитина Страница 31

В тот раз я опять выдавала сырники с крыльца. И не потому, что мне было лень спуститься к яблоне. Просто я умудрилась вспомнить, куда угодила, активировав скатерку, только после того, как крикнула из-за шторки: «Да, да, заходите и в очередь!» Оголодавшие витязи ломанулись на двор, и времени у меня осталось только нос пришлепнуть да шаль накинуть.

В общем, я орудовала мисками на крыльце, стараясь ни в коем случае не поворачиваться спиной. Жирные пятна на мадам сижу нанесли бы непоправимый урон репутации всемогущей и злой ведьмы, чьи обязанности я тут выполняла. С этим даже Васька согласился, когда перестал наконец обниматься с большой плошкой сметаны.

Машинально раздавая порции сырников, я раздумывала над сложившейся ситуацией. Была ли я той самой Василисой, которую разыскивали все вокруг, или меня лишь принимали за нее, роли не играло. От перемены мест слагаемых сумма не меняется, но положение усугубляется, как любил говаривать мой препод по бухгалтерскому учету. У настоящей Василисы был хотя бы один козырь в рукаве: то, ради чего все мечтали ее заполучить. У меня же не было и этого. И я даже не представляла, что это могло бы быть. Соответственно, в первую очередь требовалось выяснить, о чем, собственно, речь.

Из всех доступных источников информации в относительной досягаемости имелся только кот, и вывод буквально напрашивался: допросить с пристрастием и вытрясти из пушистой шкуры все подробности. «Допросишь тут, — проворчала я про себя, очнувшись от размышлений и обнаружив перед носом очередную пустую миску и улыбающегося витязя. — Пока эти тридцать три рыла накормишь, сама поесть не успеешь, не то что глобальные проблемы решать. Тридцать четыре, — поправилась я, покосившись в сторону баньки. — Огородного робинзона тоже кормить надо».

Положив сырники в последнюю, тридцать третью миску, я убедилась, что за добавкой никто не идет, и свернула скатерку. Ясно было одно. Хватаясь за все подряд, как делала до сих пор, ничего путного я не достигну. Значит, проблемы нужно решать поэтапно. Бочком убравшись с крыльца, я первым делом сменила заляпанный на заднице сарафан на новый, мимоходом подумала, что пора бы уже заняться стиркой, и тут же об этом забыла и позвала Ваську.

— Котяра! Давай думу думать!

— Если опять вредительскую, то я заранее отказываюсь, — отозвался с балки кот.

— Ладно, ладно, — слега смутилась я. В комнате до сих пор попахивало тухлыми яйцами — отголосками моей неудачной попытки починить самобранку. — Про нечисть мне расскажи. Чего от меня Илюшка лесной хочет?

— Известно чего, — лениво мрякнул кот, и не подумав спуститься. — Душу нечестивую.

— В каком смысле?

— Ой, темнота мне досталась в ведьмы, — вздохнул Васька и спрыгнул на лавку. — Как нечисть получается, знаешь?

— Не-а, — помотала головой я, примерно сложив руки на коленях, и приготовилась слушать.

— Есть такие дурни, кто душу свою духам или колдунам в заклад отдает. А взамен чего-нибудь выпрашивает. Штуку какую волшебную или помощь в чем. Потом та душа нечистью и становится — привязана она к этому миру договором.

— Неравноценный какой-то обмен получается, — пожала плечами я.

— Так каждый же уверен, что ему это не грозит, — хмыкнул Васька. — Мол, уж он-то куда умнее и обманет-обхитрит глупых духов. А о том, что эти духи да колдуны за свою жизнь долгую таких хитрецов сотни повидали и ни один не ушел, не думает. Мряк-ряк, и вот уже новый болотник с огоньком по топям шастает или тач-спотыкач лестницы паскудит. И у каждого свой договор: сколько душ погубить, пока сам освободится.