Пелко и волки - Мария Семенова Страница 31

Ратша оказался подле него одним прыжком. Много позжеВсеслава ещё спросит у Пелко: почему, мол, не приветил ножом, ведь успел бынебось? И суровый охотник, помявшись, ответит ей так: ты же плакала бы, если быубил.

А тогда он пустил в налетевшего Ратшу всего лишь кулаком, нацеленнымпониже середины груди. И попал – у другого человека дух бы прервался. Но не уРатши. Крепкий кулак корела грянул в него, как в стену. Ратша тоже не вытащилни ножа, ни меча. Змеенышей давят сапогом. Оружие для этого не потребно.

Однако корельский парень оказался быстр и ловок на диво –увернулся от смертельного удара по сердцу да ещё Всеславу успел прочьотшвырнуть, не то, чего доброго, и ей бы досталось… Зато себя во второй раз ужене оборонил. Ратша снес его с ног тем же двойным жестоким ударом, что когда-тов лесу возле могилы боярина. Вот только щадить, как тогда, нынче не стал.Увидел, что ещё не вылетела душа, и стал втаптывать в мокрую землю, потому каклучшей смерти щенок поганый не заслужил.

Живучий корел всё-таки исхитрился приподняться, и его ножбольно куснул Ратшу сквозь мягкий сапог. Ратша наступил ему на руку, и пальцыразжались. Кажется, Всеслава что-то кричала, но что, он не слыхал. Потом вродестала тащить его за рукав – он отмахнулся, как от мухи назойливой. Наклонился ирывком содрал с Пелко штаны, пусть в срамоте подыхает, так-то вот…

Пелко уже безвозвратно валился через край в страшную ямину,где торчали островерхие колья и чадили тусклые костры, а на дне лежал мрак. Ещёчуть – и задремать бы ему, завернутому в бересту, где-нибудь по соседству снесчастной Красой… Но обошло. Ратша вдруг отступился, перестал месить его,скорчившегося в бессловесный комок, уже не сопротивлявшегося унижению и смерти.А потом и сам тяжело рухнул рядом, сломив молодой рябиновый побег. Придавилголые ноги Пелко к земле.

Если бы корел раскрыл глаза, он увидел бы Всеславу, стоявшуюнад ним с тяжёлой лопатой в руках…

Всеслава не побежала за помощью, не посмела оставить безпригляду двоих лежавших на тёмной земле. Она принялась тормошить неподвижногокорела, отчаянно боясь, как бы Ратша не пришёл в себя первым. Наконец Пелкоохнул, потом с трудом разлепил глаза. Встать он не сумел, и Всеслава непожалела ни чистой понёвы, ни меховой безрукавки – подлезла под его руку,потянула вверх. Пелко дернулся, с трудом удержав в себе крик. И понял, чтоправую руку ему Ратша всё же сломал.

– Пусти… – прохрипел он сквозь зубы. – Пусти…другую…

Кое-как он заставил себя выпрямиться и тут же зашатался,тяжело наваливаясь ей на плечо. Думал – вновь упадет да так уже и останется, ноВсеслава его удержала. Сил в тонком девичьем теле сыскалось вдруг не меньше,чем нежданной твердости – в душе. Согнулась в три погибели и почти на себепотащила беспомощного корела прочь. Пелко с медленной мукой переставлялослабевшие ноги, не ведая, куда идет. Совсем чужим казалось собственное тело,только что бывшее таким послушным и быстрым… Надо было бы устыдиться этойотвратительной слабости, недавней беспомощной наготы – кто поправил на немодежду, неужели Всеслава?.. – но стыда не было. Мысли путались, и скоро онперестал думать о чем-либо, кроме одного: идти. Это зверь порвал его на охоте,это дочь потока бросила его лодку в шумный порог, сломала камнем руку пловца.Тому незачем называться корелом, тому нечего делать в золотой Тапиоле, кто бездраки поддался огню или морозу, кто хотя бы на последнем дыхании не полз ксвоему порогу, кого нашли в лесу без ножа, стиснутого в кулаке…

Упрямый Пелко всё ниже клонился к земле и не замечал, чтокаждый его шаг можно было накрыть ладонью. Глаза смежались сами собой, нехотели смотреть даже под ноги, не то что по сторонам. А не то увидел бы: всёэто время Всеслава плакала. Тихо и безутешно, будто навеки с чем-то прощаясь. Ипожалуй, задумался бы: не ей ли хуже всех здесь пришлось.

Мать-боярыня, изволновавшаяся за дочь, встретила их напороге. Увидела Пелко – ахнула, всплеснула пухлыми ладонями… и поспешила наподмогу. Вдвоем они кое-как втянули совсем обмякшего парня в избу, взгромоздилина лавку.

– Ратша… у кладбища объявился… – переведя дух,вымолвила Всеслава. Они с матерью разом оглянулись на дверь – и, несговариваясь, кинулись её запирать. Ратша таков: на три засова от негозамыкайся, да и тогда спи вполглаза… Им ли того было не знать!