Московская Плоть - Татьяна Ставицкая Страница 31

Новенький официант честно отрабатывал свой номер.

– Ягненок в мятно-луковом соусе, – пел и кланялся как заведенный златоголосый официант, – этой зимой многие блюда китайского меню нашего ресторана готовятся в тандуре, привезенном специально из Лондона, чтобы гости ресторана могли наслаждаться горячей едой, приготовленной на тлеющих углях.

Что-то неприятно щелкнуло в сознании Внука, но сложно устоять перед ягненком в тандуре с мятно-луковым соусом. К тому же к основному блюду шеф-повар рекомендовал салат из гребешков с заправкой из авокадо и суп из лобстера с карри и тыквой.

– Секрет повара Сяу – это особые специи, которые он лично привозит из Малайзии, и оформление блюд, – закончил свою арию вышколенный официант.

Внук с Невестой сделали заказ. Невеста осматривалась, Внук получал свою порцию удовольствия, наблюдая за восторгом неофита. Но ему не давала покоя информация о тандуре из Лондона в ресторане на его, Внука, территории. Внук подозвал официанта и распорядился, чтобы обед им подал сам шеф-повар. Господа желают…

Повар сопровождал сервировочный столик с блюдами, украшенными невиданным декором.

– Откуда такие красоты? – поинтересовался Внук.

Повар Сяу с поклоном ответил, что несколько лет, до возвращения в Россию, работал шеф-поваром на знаменитом круизном лайнере компании Star Cruises, где особенно внимательно относятся к декорированию. От внимания Внука не ускользнуло это «возвращение».

– А что, любезный, вы и раньше здесь, У НАС, бывали?

– Извините, мистер, Сяу оговорился, Сяу хотел сказать: «до приезда», – вдруг пошел на попятную повар.

Невеста не вникала в разговор, но с интересом поглядывала на повара, напомнившего ей героев «Летающих ножей». Даже то, как он склонился перед Внуком, больше походило не на подобострастие – натуральное или показное, – а на потакание взрослого человека капризному ребенку. Когда же шеф-повар разогнулся, Невеста залюбовалась его статью, а Внук заглянул в зеленые глаза китайца и увидел в них древний Китай-город, стройного юношу – своего ровесника, который вместе с братьями сушил на крыше спитый чай. Знаменитый китайский «копченый» чай.

К ужину Внуку подали Chivas Regal 18 by Alexander McQueen из лимитированной серии: две тысячи бутылок ручной работы, каждая пронумерована, квота для России составляла всего 432 бутылки. И Внук приналег.

– Ты всегда так соришь деньгами и проводишь время в безделье? – спросила Маша не то чтобы с осуждением, но с некоторым хозяйственным беспокойством.

– Отними у личности право на смерть, и она испортится, – слегка забывшись, пустился в рассуждения Уар. – У нее исчезнет мотивация проживать каждый день как последний. То, как смертные ведут себя из-за лени, мы делаем из-за бессмертия. Единственный реальный мотив – проводить эту бесконечную жизнь в комфорте. Не имеет смысла жить плохо.

Последняя фраза задела Машу за живое.

– Как это – «не имеет смысла жить плохо»? А что делать тем, кто беден? Не жить?

– Всегда можно найти способ порадовать себя. Например, даже самый бедный японский крестьянин брал с собой в поле суши.

Суши – это да, с суши у Маши как-то не сложилось. Со студенческих лет они были для девушки символом классового неравенства. К тому же она подозревала, что суши ей вряд ли понравятся. А коли так, то и нечего на них деньги переводить. А с «бедным японским крестьянином» Уар явно загнул.

– Так уж и суши… «Тормозок» бедного японского крестьянина представлял собой горстку риса с выложенным на нем кружочком моркови. Это такие «суши для бедных», символизировали японский флаг – бедные патриоты питаются символически, – со знанием дела ответила она жениху, а про себя подумала, что пришел ее час переходить в другой класс, и необходимость питаться символами вот-вот отпадет сама собой.

– Что-то я не припомню, чтобы в Москве серпами и молотами питались, – возразил Уар.

– Так Москва всегда была блинной. Блин – символ солнца. Москва как была языческой, так и осталась. Несмотря на сорок сороков церквей, – пояснила Маша.

– Пожалуй, – согласился Уар, подумав, что девочка далеко пойдет.

Ягненок источал божественный аромат, и Марья сочла, что пора отдать ему должное.

Пока Невеста с аппетитом поглощала горячее, жених вошел в Интернет через iPhone, чего, при всем своем интересе к гаджетам, терпеть не мог делать в ресторанах, но уж больно не терпелось ему проверить беспокоящие его догадки. Однако, не встретив ни в одном из круизов лайнеров компании Star Cruises Британских островов, он немного успокоился. Хотя тандур не пешком же из Лондона пришел. Внук физически ощутил, как уплотнилась вдруг атмосфера вокруг него.

Покончив с ягненком, Машенька попросила жениха посвятить ее в свадебные планы.

– Я собираюсь совместить нашу свадьбу с оперой «Царская невеста». Там и персонажи все свои, – поделился соображениями жених.

– Это еще зачем? – недовольно нахмурилась Марья, опасаясь, что опера сожрет все то, чего так ждет от свадьбы каждая невеста: внимание и восхищение.

– А что, забавные аллюзии, по-моему… – пожал плечами Уар, но, заметив, что Невесту этот аргумент не убедил, пустился в пояснения: – Ты пойми, опера – это квинтэссенция прекрасного. Особенно если это безупречная кантилена! Но я тебе скажу по секрету, что более возбуждающе действует пение молодых, еще не достигших совершенства вокалистов. Ты когда-нибудь смотрела на гортань поющего? Дело в том, что гортань должна сохранять свою стабильность. В процессе пения со словом, при произнесении гласных и согласных, гортань смещается. Это отрицательно влияет на непрерывность звучания голоса. Но зато как выглядит! Да, элементы «непрерывности» в значительной степени определяют художественную ценность кантилены. И помимо препятствий, создаваемых сменой гласных и согласных, певцу приходится встречаться с еще более трудными препятствиями – музыкальными интервалами. Всякая мелодия является последовательностью интервалов. Движение голоса по интервалам вверх и вниз вызывает смещение гортани с ее устойчивой позиции. И тут возникают такие вибрации, которые входят в унисон с нашей систолой… – Уар шумно дышал, прикрыв глаза. – Веришь, до оргазма доходит…

– Понятно. Значит, ты в оперу не слушать ездишь, а на горло смотреть и вибрировать в унисон, – сказала Марья, испытав некоторое разочарование.