Призраки подземелий - Денис Юрин Страница 31

* * *

– Бой грянет, мож смело на меня не рассчитывать! Коль увижу, что глотку те режут, лишь успеха кровопийцам пожелаю! – огорошила Аламеза неожиданным заявлением Ринва, едва ступив на неизведанный берег и еще находясь по шею в воде. – Мы те не слуги, а ты нам не господин! С чего это взял, что плот за тебя толкать должны?! Ишь, расплавался, расплескался, дельфинчик! Раз силенок полно, так впрягался б! Чо мы те, рыбехи вьючные… сомы тягово-ломовые?!

Красивая женщина, медленно и грациозно выходящая из воды, почти всегда вызывает в сердце мужчины восторг, если, конечно, на ней мало или вовсе нет одежды, а её слегка улыбающиеся уста хранят чарующее таинство молчания. С Ринвой всё вышло совершенно не так. Во-первых, прекрасная обвинительница была не только одета, но и до зубов вооружена; во-вторых, её губы не желали хоть недолго побыть в сомкнутом состоянии; а в-третьих, вырывающиеся из них слова на ретивых скакунах ворчливых интонаций зарубили и помяли весь дружелюбно-благодушный настрой Аламеза и вытоптали чуть пробившиеся ростки романтики.

Дарк, естественно, понимал, что кое в чем спутница права, но был в корне не согласен ни с тоном, ни с моментом выдвижения претензий. В конце концов, Ринва была не изнеженной барышней благородных кровей, а агентом герканской разведки и должна была понимать, что ненавистный ей чужак не просто отлынивал от работы, а выполнял ответственное поручение, которое сам себе и выдал. Во время всего проделанного вплавь пути моррон находился в арьергарде маленькой боевой группы и был готов первым вступить в бой с показавшимся из воды чудовищем, прикрыв тем самым отступление спутников. А когда они уже плыли в бухте, он самовольно переместился в авангард отнюдь не для того, чтобы побыстрее согреться, а чтобы своевременно оценить, насколько опасен берег, и в случае удручающего результата проверки успеть вовремя подать сигнал к отступлению; то есть до того, как плотик и пловцов рядом с ним обнаружили бы часовые.

В отличие от Ринвы, не постеснявшейся выдвинуть Аламезу обвинения, да еще в вызывающе-оскорбительной форме, Крамберг решил промолчать, хоть трудов на его плечи выпало ничуть не меньше, чем коллеге. Едва ощутив твердую опору под ногами, девушка почему-то позабыла, что плот нужно довести до суши. Взяв в одну руку оружие, а в другую осветительную палку, она пошла выплескивать свое негодование, а заодно и сушиться, на берег, оставив дрейфующий плотик на попечение сослуживца. Многие, окажись они на месте Вильсета, просто взяли бы свою часть поклажи и оставили в воде уже ненужное плавучее средство, однако разведчик поступил разумно, чем заслужил уважение Дарка. Он подвел брошенный плот вплотную к берегу, а затем стал затаскивать его на каменные плиты, что было бы весьма затруднительно, если вообще возможно, не приди ему на помощь моррон.

Когда мужчины закончили работу, их спутница еще ворчала, правда, уже гораздо миролюбивей и без нелестных эпитетов да обидных сравнений.

– Видишь ли, я права оказалась! Ишь, прям чудо великое свершилось, баба и вдруг права! – довольно громко бурчала девица, отжимая на себе намокшую одежду, а заодно и по-собачьи потрясая копной длинных распущенных волос. – Даж школяру ленивому иль шеварийцу-тугодуму и то было бы понятно, что если уж в бухте что-то и есть, так это заброшенная стоянка караванов. Вон те склад, вон казарма… пристройка какая-то… Чо еще здесь могло быть-то?! Форт, что ль, иль переездной гномий бордель?!

Слова Ринвы задели моррона, на полном серьезе допускавшего возможность нежелательного выхода группы прямо на пограничную заставу. Сама того не подозревая, девушка практически назвала Аламеза дураком, причем в довольно насмешливой форме. Такого обращения Дарк никогда не терпел и впредь не собирался к нему привыкать, но на этот раз решил сделать исключение. Уж слишком неподходящим было время для ссоры, да и набор средств воздействия на обидчицу был весьма ограничен, жалок и убог. Что мог противопоставить моррон ее словам? Ровным счетом ничего, только другие слова, которые, подобно ветру, мгновенно выветриваются из женских головок, оставляя в них лишь след мимолетных эмоций.

– Бордель – это неплохо, даже очень неплохо, там быстро согрелись бы, – мечтательно пробормотал Крамберг, тоже приступая к отжиму волос и одежд. – Да, только нас бы туда всё одно не пустили! Первое правило любого уважаемого заведения гласит: «Со своим нельзя!» – произнес шутник вполне серьезным голосом, но недвусмысленно подмигивая Дарку. – А в притон придорожный я всё равно не пошел бы. Себе дороже, потом на знахарских примочках да мазях разоришься!

До девушки не сразу дошло, что Крамберг имел в виду, говоря о «своем», а когда это через пару секунд всё же свершилось, в затылок остряка полетел довольно быстро скинутый с ноги сапог. Даже в приступе гнева Ринва не потеряла благоразумия и не метнула более опасный снаряд, например меч, лежащий у её ног, или заткнутый за пояс нож. Впрочем, Вильсет наверняка был готов и к такому повороту событий, ведь быть напарником женщины-разведчицы столь же нескучно, как проскакать пару миль верхом на свирепом вепре или флиртовать с оголодавшим вампиром…

– Заткнулся бы, дурень! – пригрозила Ринва, ловя возвращенный ей сапог, от которого живая мишень не только умудрилась увернуться, но и поймать на лету. – Вот скажи, зачем ты плот на берег затаскивал? Мы вроде бы всё… уже приплыли. Не знаю, как ты, а я больше в воду лезть не собираюсь…

– Надо, – кратко ответил Крамберг, видимо, по собственному горькому опыту знавший, что некоторые вопросы напарницы куда проще проигнорировать, чем попытаться на них ответить и избежать при этом голословного, оголтелого обвинения в глупости.

– Бревна вроде бы ничего, – решил прийти на выручку Аламез, надеясь, что сможет подобрать правильные слова для краткого объяснения истины, кажущейся всем хозяйственным мужчинам неоспоримой. – Чо им в воде-то попусту гнить? Пусть на бережку полежат, посушатся… Быть может, вскоре для чего и сгодятся.

– Сгодятся, так и суши! – начала цепляться разведчица, то ли не понимая причины поступка, то ли откровенно издеваясь.

– Ляпнула глупость, так и молчи! – пошел в словесную контратаку Аламез, веря, что это единственный действенный способ прервать ненужные пререкания. – Еще слово, и в воду его обратно столкну, а когда сухие дровишки понадобятся, сама за ним поплывешь, коль такая придирчивая!

На том словесная баталия и закончилась. Стороны обменялись несколькими пристрелочными выстрелами и, придя к выводу, что победу в сотрясании воздуха одержать невозможно или она достанется недопустимо высокой ценой, разошлись, то есть, говоря проще, занялись делом. На удивление быстро вытащив из воды мешки, все члены небольшого отряда единодушно решили, что костер пока лучше не разводить, хотя бы потому, что сухой древесины поблизости не было, а раздобыть её можно только возле или внутри заброшенных строений. Сами здания отчетливо виднелись в ярком зеленоватом свете, но вот то, что находилось на площадке между ними и скрывалось за стенами, с берега было практически не видно. Прогулка к центру заброшенного перевалочного пункта была равносильна боевой разведывательной операции, ведь неизвестно, не устроили ли гнезда подземные твари внутри опустевших бараков. Один из самых важных, хоть и неписаных законов войны гласит, что по незнакомой местности всегда стоит передвигаться осторожно и быть готовым к отражению атаки иль поспешному отступлению в любой момент, причем опасаясь не обязательно живого противника, но и хитроумных ловушек. Бежать же или сражаться очень неудобно, когда в сапогах хлюпает вода, а мокрые одежды не только холодят, но и сковывают движения. Руководствуясь именно этим неоспоримым фактом, все трое сошлись на том, что сперва стоит слегка просушиться, причем, к великому сожалению, не разводя огня.