Исчадие Света - Терри Брукс Страница 31

Но в данный момент Страннику не могли помочь ни карта, ни секретный код. Он снова отправился в путь по переходам, исследуя все, что попадалось ему по пути, одновременно убегая от погони и не переставая искать тайное хранилище. Он пытался отыскать либо сокровище, либо путь к выходу, либо оружие против своего неизвестного противника. Иногда Странник размышлял о судьбе тех, кто остался наверху. Им никогда не удастся отыскать друида, не стоит даже надеяться. Недавнее поражение в бою могло сломить их дух. Если он погибнет, им самим придется решать, что делать дальше. Странник надеялся, что найдутся один или двое наиболее сильных, кто сможет собрать в единую группу всех остальных и найти выход из создавшегося положения. Несмотря ни на что, ему следует как можно скорее возвращаться к своим. Время работает против него, надо бы выбираться из лабиринта.

Прямо перед ним из стены снова появились членистоногие. Яркие вспышки друидского огня сорвались с кончиков пальцев его единственной руки. Ошметки ближайших нападающих разлетелись в разные стороны, но в то же мгновение как из воздуха возникли новые чудовища и тоже ринулись к нему. Друид уничтожил и этих, хотя понимал, что преследователи отыскивали его след именно благодаря волшебной силе самого Странника. Чем меньше он будет применять волшебство, тем лучше. Но как бы друид ни старался, он никак не мог замаскироваться и стать невидимым для преследователей. Он повернул за угол и обнаружил целую сеть коридоров. Растерявшийся Странник без сил прижался к прохладной металлической стене, пытаясь избавиться от боли в желудке и голове. Лабиринт переходов и камер сбивал его с толку. Друид оглянулся назад, затем посмотрел вперед. Этот коридор он уже проходил. Или точно такой же. Он ходил кругами, поворачивая то в одну сторону, то в другую — конца пути не видно. Странник попытался сориентироваться, но очередная атака механических чудищ отвлекла его: снова пришлось сражаться.

Друид метнул огонь во врагов, разметал их по сторонам и превратил в груду дымящегося хлама. На какое–то время он свободен. Он снова один, беглец, потерявшийся в чужом мире. Странник не чувствовал уверенности. Сомнения таились где–то глубоко в его сердце. Он постоянно отставал — всего на полшага — и мыслил чуть–чуть медленнее, чем обычно, но этого было достаточно, чтобы результат его действий был не таким, как прежде. Почему это происходило? Друид снова поспешно отправился в путь под неясным светом бездымных ламп, на ходу стараясь найти ответ.

Но ответа не было. Странник продолжал путь в тщетных поисках выхода.

Антракс еще некоторое время наблюдал за человеком, производя необходимые измерения. Источник давал сильный и равномерный поток. Сила необычного огня от руки пришельца поступала в преобразователи, оттуда к накопительной емкости, которая будет снабжать Антракса необходимой энергией. Он еще некоторое время позволит человеку сражаться со стражами, а потом изменит сценарий и заставит друида заняться чем–нибудь еще. Варианты бесконечно разнообразны, но надо быть внимательным. Человек умен и хорошо чувствует фальшь. Малейшая допущенная оплошность может разоблачить уловку, а это нежелательно.

Оставив Странника, Антракс пронесся по многомильным силовым линиям, по всем коридорам и помещениям, производя быструю проверку обширного периметра своих владений. Границы в сохранности. Больше никто не осмелился посягнуть на его безопасность. Удовлетворенный, Антракс вернулся в то помещение, где конструировался особый ронк.

Все шло по плану. Хирургические автоматы собирали ронка с запрограммированной точностью и осторожностью. Составные части лежали в специальных сосудах — металлические в стерилизующем растворе, а человеческие органы из плоти и костей — в консервирующем. Кроме того, при помощи трубок они были подключены к системам питания. Процесс соединения живой ткани с металлом и пластиком уже начался. Технология была разработана еще в далекие времена Старого Мира и усовершенствована Антраксом в ходе экспериментов. Во время освоения процесса случались и неудачи: первые ронки нередко лишались разума и становились бесполезными. Но после нескольких попыток Антракс нашел способ контролировать разумную деятельность ронков, и безумие было исключено. Случайные расстройства все же происходили, но они были редкими и не настолько разрушительными, чтобы отказаться от использования ронков. Чаще всего неполадки можно было устранить, и ронки продолжали свою деятельность. Хирургические автоматы работали на редкость эффективно.

При помощи зрительных сенсоров Антракс изучал лицо своего последнего приобретения, чья голова пока еще плавала в консервирующем растворе. Глаза бешено вращались во все стороны в попытке понять, что происходит. Объект еще не осознал, что все пути давно отрезаны. Лекарственные препараты, поступающие по трубкам в кровеносные сосуды, обеспечивали его жизнедеятельность. Рот был открыт, как у вытащенной на берег рыбы. Заготовки находились в превосходном состоянии.

Антракс быстро изучил еще разрозненные части. Когда работа будет закончена, этот ронк станет самым опасным из всех ранее созданных, в большей мере еще и потому, что человек, из частей которого он состоял, при жизни был превосходным экземпляром с весьма полезными качествами. Он идеально подойдет для того, чтобы отыскать магическое оружие и справиться с его нынешними хозяевами. Технология Старого Мира создала множество полезных процессов. Антракс получит источники питания и будет продолжать свою деятельность на благо науки еще долгое время.

«Пусть люди бегут так быстро, как только смогут», — подумал Антракс. В конце концов, это не имеет никакого значения. Погребенный Замок и катакомбы поручены его защите и охране, но и внешний мир наверху, даже та часть, которая еще не была изучена, не мог оставаться недосягаемым. Создатели снабдили Антракса ясной директивой, и в ней не было никаких ограничений по поводу способов ее выполнения. Где бы ни находились источники питания, Антракс должен найти возможность добраться до них. Если необходимую энергию можно получить ценой человеческой жизни, пусть будет так.

Антракс, согласно своей программе, самым важным считал свою жизнеспособность. И ничто не могло изменить его убеждения.