Укротитель Хаоса на полставки. Жизнь «до» - Алана Русс Страница 31

— Ага, — оглядывала я огромных, головы на две-три выше меня зверюг. — Уж лучше бы не знала.

— А ну не болтать!

Кот оттолкнул меня, навешав пару затрещин аспиранту. Теплые лапы с грубыми, будто куски пемзы подушечками, обхватили меня и с легкостью закинули на плечо.

Я со страхом глядела, как Бранова уводят в самый конец кошачьей колонны, выстроившейся в считанные секунды и беспрестанно стригущей длинными ушами.

Вот невезуха! Он слишком далеко. Переместиться в наш мир у нас теперь явно не выйдет. Для этого, насколько я уже успела понять, нужен физический контакт.

Я обреченно повисла, уткнувшись лбом в шерстяную, отвратительно воняющую мокрой шерстью кошачью спину. Оставалось лишь ждать, пока Бранов-Баранов либо еще какими своими потаенными способностями блеснет и спасет нас, либо, окончательно отчаявшись, рванет из этого треклятого книжного мира прочь.

Без меня.

* * *

Вода. Вода. Кругом вода.

Лежа кульком на дне хлипкой лодчонки, я молилась лишь об одном: чтобы это чертово кошачье каноэ не перевернулось. Потому как спасать меня точно никто не бросится, а со связанными за спиной руками в одночасье пловцовые навыки я навряд ли обрету.

Кошкот, возвышающийся надо мной будто Колос Родосский в одной набедренной замызганной повязке, мерно греб длиннющим деревянным веслом. Молчал.

Я тоже молчала. Теперь молчала. Пока к реке не вышли и без того вопила почем зря, а теперь копила силы. Когда доберемся до звериного селения, молить о пощаде, похоже, придется долго, громко и… убедительно.

Густая трава, растущая вдоль «судоходного» коридора шуршала от каждого прикосновения. Воздух полнился шорохами, потому я справедливо полагала, что за нами и перед нами скользит не меньше десятка лодчонок, а значит, Бранов где-то там. Да и золотого сияния я не видела, а оно наверняка наделало бы немало шума. Может, ему свобода рук нужна, чтобы сотворить переход?

В попытке углядеть знакомую взъерошенную макушку я чуть приподняла голову и мгновенно удостоилась злобного кошачьего взгляда. Лодка ходуном заходила. Одно неверное движение и низкий борт, покачнувшись, черпнет мутной воды, а кот явно желанием искупаться не горит. Пришлось, вздохнув, вернуться на положенное место. Еще веслом, многозначительно приподнятым над водной гладью, огрести для полного счастья не хватало.

Плыли еще довольно долго. Хотя, может просто время ловко обратилось в жевательную резинку? Тянулось и тянулось, превращая минуты в часы.

Наконец лодка шаркнула по дну. За звуком последовал и легкий толчок. Кот проворно перемахнул через бортик, ухватил каноэ на нос и с легкостью выволок на берег. Затем невозмутимо обхватил меня обеими лапами и забросил на плечо.

Я охнула. Дыхание в ту же секунду перехватило, а к голове снова начала стремительно приливать кровь. Приподнявшись, я огляделась, пытаясь отыскать аспиранта.

Остальные кошкоты тоже причаливали и ловко заволакивали лодки на сушу. Хотя, если уж быть совсем точной, не сушу, а крохотный островок. Округлый обрывочек земли средь болотных трав, освещаемый парой высоких факелов. Тонкие огоньки, отражаясь в воде, сверкали в ночи повсюду, куда взгляд не кинь.

Выходит, островок здесь не один. И даже не два.

Кошкот, приказав не ерзать, прихлопнул меня лапой по бедру, и я послушно повисла, будто завяла. Отчаяние и впрямь лишало сил.

Что делать? Как быть? Все наперекосяк шло, а я, как утверждал Бранов, единственная, кто безоговорочно знает этот мир, внезапно оказалась не у дел.

И ведь кто бы мог подумать, что теплолюбивые зверолюды-убийцы окажутся разумными существами, и жизни в сухих песках предпочтут путешествия на лодках по узким, поросшим травой тропам в дельте реки?

В том, что мы именно у реки, сомневаться было глупо. И навряд ли я удивилась бы, узнай, что эти коты еще и сельским хозяйством на плодородных, сдобренных илом землях удумали заниматься. Хотя вот была бы забава. У них ведь лапки. Лапки! Как же они ими…

Я затряслась от истеричного хохота, за что и получила еще один шлепок.

Преодолев по хлипкому веревочному мосту небольшой островок, служащий скорее лишь причалом, кошкот, а вместе с ним и я, перебрался на островок побольше. Бесцеремонно сгрузил меня на землю.

Ночь была теплой. Но даже не смотря на то, что я вымокла с головы до ног, холода не чувствовала. Однако сжалась в комок, пытаясь оказаться чуть ближе к огромному, пылающему пунцовыми угольями костру.

Пара внушительных кусков дерева шлепнулась в очаг, подняв тучу искр. Пламя жадно обняло поленья, и света стало в разы больше. Появилась неплохая возможность оглядеться и оценить обстановку.

Чуть поодаль на невысоких столбах-сваях возвышался шалаш, чернеющий острой, чуть похожей на пагоду крышей. Он занимал едва ли не половину островка, а значит, и важность имел стратегическую. Да и со всех сторон уже вовсю скрипели мостки, непомерно длинные кошачьи когти цокали по деревянным настилам.

Похоже, я права, у зверья здесь лобное место или… амфитеатр со стоячими местами. Или… столовая.

Я с опаской скосилась на внушительных размеров кострище, надеясь, что нас в нем не изжарят, нанизав как кабанчика на вертел.

Пару минут спустя рядом усадили и Бранова. Руки его, как и мои, были туго стянуты за спиной, но в отличие от меня весь путь он прошел сам, на плече его никто не нес. Потому и вид у него был порядком измотанный. Однако едва сопровождавший его кошкот отошел, аспирант оживился и уставился на меня, многозначительно играя бровями.

«Три, два…» — беззвучно начал отсчитывать он, тараща глаза.

— Яфа, доченька!

Тонкая как веточка кошечка, завернутая в кусок светлой ткани на манер туники, бросилась из толпы. Обняв котенка, а вместе с ним и Маду, она зачастила.

— Ты нашел ее, Маду! Нашел! Она ранена?

Кот стриганул ушами и зыркнул на собрата с копьем. Тот, без лишних слов, кивнув еще паре кошкотов, ринулся к нам с явно недобрыми намерениями. Вот ведь телепаты, ей богу! Кивают да хвостами трусят.

Бранов совсем разволновался.

— Времени нет, Мика, — будто извиняясь, выдохнул он и рванул ко мне, а я инстинктивно подалась вперед.

Столкнулись мы с силой ни на йоту не меньшей, чем частицы в андронном коллайдере. И если аспирант все же старался нанести мне как можно меньше увечий, я же, завалившись на него, вышибла из его, а заодно и из своих легких, весь воздух подчистую. Еще и затылком беднягу к земле знатно приложила.

— О-ох… — только и выдал Бранов, зажмурившись.

Коты засуетились, зашипели.

— Не смейте! Не трогайте! Я свободный человек! — меня, как ту самую репу из сказки, семеро тянули, но я визжала и, обхватив аспиранта ногами поперек туловища, стояла насмерть. — Переносись! Переносись, быстрее!