Потерянное одиночество [= Поздний вечер вторника ] - Любовь Пушкарева Страница 31

– Я расскажу, – так же шепотом предложил он.

– Оладьи горят…

И Лиан тут же метнулся к сковородке.

– А что ты еще знаешь? – спросила я у его спины.

Пожал плечами, не оборачиваясь.

– Много разного знаю… Вы спрашивайте…

А потом вдруг бросил все и опустился передо мной на колени, взяв за руку.

– Вам не нужно меня стесняться. Я ж ваш… И все мое – ваше… – зашептал он.

Я открыла нашу связь.

– «Я ж люблю тебя, матушка, и все для тебя сделаю».

В панике я опять «захлопнулась».

– Хорошо, я не буду стесняться спрашивать тебя о том, чего не знаю, – произнесла я. – А ты, в свою очередь, если видишь, что я чего-то не знаю или что-то делаю не так – не молчи. – Подумав, я добавила: – Хотя, конечно, выбирай момент, чтоб не попасть под горячую руку…

– Хорошо. Я все понял. Вы позавтракаете, и я расскажу вам о метках.

Я согласно кивнула.

Меня, одну из сильнейших в Нью-Йорке filius numinis будет учить флерс. Это даже не смешно.

Лиан крутился по кухне, выставляя передо мной посуду и приборы, наливая чай и накладывая джем… Хозяин… Только маленького роста, на дюйм выше моего плеча… Хорошо, что он такой маленький, это не дает мне воспринимать его как мужчину, верней, как мужа. Не хватало еще влюбиться во флерса…

От его хлопот я окончательно успокоилась и с аппетитом поела. Лиан тоже позавтракал водой и медом, неспешно лакая мед из неглубокого блюдца, которое держал в руках. Странное это зрелище, увидев такое, тяжело поверить, что флерс умнее кошки.

После трапезы мы расположились в гостиной, я «раскрылась», восстановив связь, и Лиан с потрясшей меня методичностью поведал все, что он знает о метках. Это было похоже на научно-популярный фильм – рассказы плюс картинки. С появлением жидкокристаллических мониторов я обрела возможность «почти смотреть» телевизор. Лучевые трубки выжигали глаза, какие б экраны на них ни ставили. ЖК тоже жгут, но на порядок меньше. Можно посмотреть минуту-две самые интересные моменты или запоминая актеров, а потом дальше слушать. Так вот, по логике и методичности изложения Лиан напоминал какого-нибудь профессора. Уловив эти мысли, он чуть растерялся.

– «Что-то не так? Я просто привык так «передавать»…»

– «Передавать? То есть ты сейчас передаешь?»

– «Ну да…»

– «Нет, все хорошо. Все нормально», – поспешила я успокоить его.

Я была в легкой прострации из-за количества полученных знаний и скорости их получения – «смотреть фильм», задавая вопросы и получая ответы, – совсем другое дело, чем читать книгу и размышлять над ней. Я поняла, почему поставила на Фиалочку семейную метку – эмоциональная составляющая была не та, не было подавления, а были жалость и нежность. В качестве экзамена по усвоению урока я поставила метку на Лиана – принадлежность к семье слабого, опекаемого члена, племянника, например. Либидо-центр оставили без контроля, дабы не давать повода думать, что мы любовники.

Пролетело полдня, солнце миновало зенит, и мы опять отправились на кухню. Я уже сама нарезала в салат все, что нашла в холодильнике, а там у меня всегда лежат овощи и фрукты, и заправила маслом. Лиан же опять лакал мед, но не отказался от половины персика и груши. Только я поела, как в дверь позвонили – Митх доставил цветы. Оставив Лиана в кухне, я руководила заносом и расстановкой горшков, вроде бы вышло даже лучше, чем было.

После еды я предложила продолжить разговор и направилась в комнату Лиана, но тот встал в нескольких шагах от двери и скукожился.

– Не бойся… Ну, там уже все хорошо, – уговаривала я его, подталкивая, чтобы он вошел. Но он молча сопротивлялся, в нем нарастала паника.

У меня лопнуло терпение.

– Лиан! Ну хоть немного доверяй мне и мои словам, – обиженно сказала я.

Он тут же раскаялся и прильнул в безмолвном извинении и наконец несмело заглянул в дверь комнаты.

– А? Другие… Новые…. – тут же позабыв обо мне, он принялся обходить цветы, тихо разговаривая с ними.

Нет, все же, чтобы общаться с флерсами, надо иметь железное терпение. Я уселась в кресло, дожидаясь, когда он вспомнит о моем присутствии.

Не прошло и четверти часа, как знакомство со всеми цветами было завершено.

– Спасибо! Спасибо, спасибо, спасибо, – на меня обрушился дождь поцелуев, несущих теплую нежную силу.

– Ну хватит, хватит, закормишь, – мне было неловко, не так уж много я и сделала. Я опять раскрылась для связи.

– «Что мне сделать? Как отблагодарить?»

– «Лиан, надо вернуться к серьезному разговору. О твоих родственниках».

Он тут же стал серьезен.

– Расскажи еще раз все, что знаешь, как узнал и от кого.

Лиан собрался и принялся рассказывать. Дело обстояло так. Руфус тесно общался с волками и вампами последние несколько лет. Я смутно припомнила, что власть у вампов опять сменилась незадолго до тех кошмарных разрушений, погрузивших мегаполис в липкий страх и горе на долгие месяцы. Вот с новым князем вампов Руфус и спелся, став этаким консильери [20]при нем. И конечно же, пасся там же, где и вампы, в их барах и подпольных борделях. Больше года назад, чтоб помучить Лиана, он рассказал о странной паре смуглых беловолосых двойняшек, что, мол, они очень похожи на флерсов, но крыльев у них нет. Лиан сразу вспомнил о Ландышах – когда он уезжал за океан, они оставались в Европе, но мало ли что могло случиться. Он пытался нащупать их, но не смог даже почувствовать их присутствия и уже было решил, что Руфус специально исказил факты, чтобы его помучить, как тот поведал еще об одной паре – мальчике и девочке, флерсах с крыльями, и что эти флерсы опекают тех бескрылых. Лиан опять возобновил попытки нащупать их и все же смог выйти на девочку своей ветви. Нормально пообщаться с ней не вышло, связь была односторонней, похожей на подслушивание, и он смог лишь уловить, что она здесь, в мегаполисе, что ей очень плохо, но кому-то рядом еще хуже. Все. Потом его собственное положение резко ухудшилось, и ему уже стало не до налаживания связи.

Попав ко мне и «откормившись», он возобновил поиски и опять восстановил связь-подслушивание. Это позволило узнать, что девочка и еще трое флерсов находятся под землей, и их крайне редко выпускают на солнечный свет. Так длится долго, слишком долго, все четверо живы лишь потому, что их держат вместе, взаимная привязанность и любовь позволяет им хоть изредка генерировать какие-то крохи и обмениваться ими.

– Они в ужасном состоянии, – вдруг произнес Лиан вслух.

Я понимала, о чем он, без силы мы все деградируем, рацио-центр усыхает, как и остальные, и мы начинаем жить какими-то простейшими инстинктами и побуждениями, теряя способность мыслить логически, что-то рассчитывать и анализировать.