Сабля и крест - Олег Говда Страница 30

— Есть, — кивнул Остап. — Но сперва с гостем познакомиться не мешает. И поблагодарить. А то мучились бы мы с тобой сейчас, бревно допрашивая. Ты кто будешь, человек перехожий обшитый кожей? И с какого резону нагишом по степи бродишь? Харцызы ограбили, что ли? Али отшельник какой, что бесовские козни узрел? Токмо для отшельника ты больно телом бел и гладок…

— Все объяснять слишком долго, а если кратко: то я Василий Орлов, друг Тараса Куницы и тот самый орел-беркут, который вас на татарский лагерь вывел.

— Беркут?.. Ты?..

— Ну да. Вы что никогда про оборотней не слышали?

— Вообще-то…

— Чему ж тогда удивляетесь? Дали б лучше, чем прикрыться. Зябко в степи ночью становится. Скоро осень…

— Держи, Василь, — сбросил с плеч безрукавку Лис. — Остап, у тебя шаровары старые были…

— Сейчас, — Байбуз вернулся к лошадям и полез в седельную суму.

— Спасибо, — от души поблагодарил казаков царский опричник. — А что до беса, думаю: он просто не знает, что вам о нем все ведомо. Как и то — пойдете вы его следом дальше, или нет. Но, зная упорство и казацкий нрав, предполагает: что запорожцы, коль уж уцелели, захотят поквитаться с обидчиком. Вот и подготовил им, то есть вам, сюрприз. Решил поиграть в кошки-мышки. Отплатить за то, что планы его сорвали. Заодно и унизить, продемонстрировав, что не считает вас опасными противниками.

— Это хорошо, что не считает… — дернул себя за ус Семен. — Значит, таиться не станет. А мы не торопимся, подождем: куда он нас выведет. Там и поглядим, кто чего стоит! А ты, орел степной, что делать будешь? С нами останешься, или к Павычу полетишь?

— Да вот думаю, — Василий принял от Байбуза латанные-перелатанные шаровары. Зато целые, чистые и сухие. — Слетаю, наверно. Погляжу, может, и там на что пригожусь. Судя по всему, вам за ними еще долго плестись. В том направлении, куда басурмане скачут, на полторы мили никакого жилья не видел. Да и вообще, пустынная тут местность. Одно слово, Дикое Поле. Так что успею обернуться. Дня через два-три ждите. Кстати, я там зайчишку поймал… Вы как, не прочь отужинать? Вернее — пополуночничать?.. Я бы не отказался слегка перекусить на дорожку. А там и полечу, покуда гроза не разгулялась… Чувствуете, как в воздухе сыро становится? Примета верная.

* * *

Салах-Гирей брезгливо посматривал на то, как жадно, по-волчьи, обгрызает поданную на завтрак баранью лопатку его временный союзник. Отвратительный облик нищего гяура никак не вязался с тем могуществом, которое скупо, исподволь демонстрировал ордынцам злой дух. Вполне справедливо опасаясь подвоха с его стороны, молодой хан с огромным удовольствием избавился бы от урус-шайтана любым доступным способом, если б тот не был ему так нужен.

Словно уловив его мысли, Рудый Панько оторвался от кости и недобро взглянул на юношу.

«Шайтан, возможно, и мысли умеет читать? — встревожился Салах-Гирей. — Надо быть с ним еще осторожнее… Вот уж оседлал тигра на свою голову: и скакать опасно, и слезать нельзя… О, Аллах всемогущий, не совершил ли я непоправимую ошибку?»

В то же мгновение в воздухе тонко свистнула стрела и проткнула бесу шею. Насквозь. Так что окровавленное острие вместе с древком показалось с противоположной стороны. На ширину ладони.

— Опять?! — захрипел тот, роняя наземь мясо и вскакивая на ноги. Потом ухватился обеими руками за стрелу, отломил оперенье, рывком вытащил обломок из раны и швырнул его в огонь. — Не надоело? Вот прицепились, неугомонные… Ей, запорожцы! — крикнул во тьму. — Неужели трудно понять, что вам меня не достать? Отцепитесь, по-доброму прошу… Не до вас мне, право слово.

Хан шевельнул пальцами и несколько воинов нырнули в предрассветную мглу. В ту сторону, откуда прилетела стрела.

— Не стоит овчинка выделки… — пренебрежительно усмехнулся Босоркун, усаживаясь обратно и, как ни в чем не бывало, вновь принимаясь за завтрак. — Это ж те дозорные, что у брода были. Злятся сиромахи, что я их усыпил обманом и это… перед товарищами опозорил… Пусть себе забавляются детишки. Они нам не помеха.

— Змееныш жалит также смертельно, как и старый змей… — произнес Салах-Гирей. — И мне не нравится, когда на огонь моего костра, как ночные мотыльки, слетаются вражеские стрелы.

— Ерунда… Сегодня они больше не сунутся, а завтра мы уже будем далеко. — Тут Рудой Панько заметил недовольство на лице юного Гирея и быстро добавил. — Но, если ты считаешь, что воинам не мешает размяться — пусть. Ты хан — тебе и повелевать. А хочешь, я этих сосунков волками затравлю? Тут как раз неподалеку одна стая бродит… Шепну вожаку, что легкая добыча…

— Нет, — отрицательно мотнул головой Салах-Гирей, даже не дослушав до конца.

— Жалеешь гяуров? — удивился бес.

— Не в казаках дело…

— А в чем, прости мое любопытство?

— Думаешь, шайтан, я не знаю, что за каждое мое желание, исполненное тобой, — придется расплачиваться? Поэтому с пустяками пусть справляются слуги. Они дешевле злого духа.

— Ты прав, хан: именно так и говорится в легендах… — ухмыльнулся Босоркун, покосившись на аталыка. — Но не в этот раз. Клянусь Адом, если ты поможешь мне добыть… — бес запнулся. — Нечто нужное мне… и не только мне, — он вновь запнулся и чисто по-людски оглянулся себе за левое плечо… — Обещаю: благополучие рода Гиреев будет обеспечено до скончания веков. Поэтому, пока ты со мной, юный хан, не беспокойся о мелочах… И пара-тройка длинночубых нетяг-оборванцев сейчас не опаснее, чем вошь в кожухе. Допекут — прихлопнем, даже мокрого пятна не останется.

— И все же я хочу напомнить тебе наш уговор, — угрюмо пробормотал Кучам.

Аталык уже понимал, что ни отвязаться от шайтана, ни переубедить юного хана уже не сможет, но хотелось хотя бы прояснить ситуацию.

— О моей выгоде? — переспросил Босоркун.

— Да! — Кучам посмотрел на беса прямо и не отвел глаз.

— Ад с вами, — махнул рукой тот. — Слушайте, басурмане… Да, я бес. Самый настоящий. И могуществом обладаю воистину адским, но… есть ограничения, которые мне, увы, неподвластны. Особенно, когда имею дело с христианами, на освященной земле, вблизи храмов. Тогда мои силы примерно равны обычному человеку схожей комплекции. А то, что даже не мне, а Хозяину необходимо, находится в большом и богатом селе. То есть, с церковью. Да, чего уж там, девка мне одна нужна… Хочу ее сменять на… Ладно, об этом еще рано. Так вот, я вам помогу то богатое село без боя взять, а вы мне — девку передадите. И моя выгода в том, ага, что коль она не обманом или силой схвачена мною будет, а в подарок получена — то и власть моя над ней гораздо больше станет. Ну что, я понятно объяснил…

Вместо Кучама ответил Салах-Гирей. Юноша посмотрел на беса задумчиво и негромко, так чтобы никто кроме них троих не расслышал, сказал:

— Пусть простит Аллах, мы заключили союз… — татарин не договорил, но выразительно посмотрел на небо. — Надеюсь, что не пожалею. Великий Хан ждет сына с победой, и у меня нет выбора. Я вверяю тебе свою жизнь и судьбу, а также — жизни всех моих воинов по праву их господина.