Темная кровь - Э. Дж. Смит Страница 30

– Судя по всему, ваш народ не слишком разговорчив, – заметил Алахан, – но пока буря не утихнет, я застрял здесь, так что не обижайся, если я буду пытаться с тобой поговорить.

Он устало опустился на шаткий деревянный стул и огляделся по сторонам. Берсерк явно уже некоторое время жил в охотничьей хижине. В углу лежало несколько мешков с сушеными фруктами и мясом, а рядом с пустым очагом он соорудил что-то вроде кровати. Во время метели Алахан перестал понимать, где находится, и сейчас не мог точно сказать, в какой стороне своих земель он очутился. «В восточной части Фредериксэнда», – точнее свое местоположение он определить не мог, и неожиданная встреча с живущим тут берсерком, должно быть, означала, что он сбился с дороги во время снежной бури и наткнулся на давно заброшенную охотничью хижину. У берсерка горел одинокий светильник, разгоняя тьму, но в остальном домике было темно, и вряд ли его удалось бы заметить издалека, если только не натолкнуться на него на своем пути, как получилось у Алахана. Хорошо, если так, ведь в этом случае лорденышу Калагу будет труднее его найти – по крайней мере, пока не утихнет буря.

– У тебя есть дрова? – спросил молодой вождь берсерка, указывая на пустой очаг.

Мужчина остался сидеть сгорбившись, спиной к Алахану, и только показал рукой в сторону корзины со сломанной мебелью.

– Тогда, если ты не возражаешь, я верну сюда немного тепла. – Алахан поднялся и швырнул охапку деревянных обломков в открытый очаг. Затем поджег их от низкого пламени светильника, и огонь медленно занялся.

Алахан беспокоился, что преследователи увидят дым, но, взвесив преимущества тепла и слабую возможность разглядеть тонкую струйку дыма за бушующей метелью, он решил рискнуть. Он очень устал. Сначала беспокойно поерзал на стуле, затем убрал его в сторону и опустился на пол.

Алахан несколько раз моргнул, пытаясь прогнать сон. Берсерки Варорга были непредсказуемы, и ему не хотелось засыпать, пока он не вытянет из воина хотя бы пару слов.

– Имя мое Тимон… а прозывают Мясником. – Слова берсерка были похожи на неохотное рычание.

Алахану стало интересно – читал он его мысли или просто знал, как другие ранены воспринимают людей их народа.

– Рад с тобой познакомиться, Тимон. Я Алахан Слеза. Это моя земля… ну, если будет на то воля Рованоко, когда-нибудь эта земля станет моей.

Услышав имя Ледяного Гиганта, Тимон Мясник стал кататься по полу.

– Прости меня, Варорг. Я слаб! – завопил он.

Сейчас его голову было лучше видно, и Алахан заметил белеющие через широкие трещины на коже кости черепа. На черепе виднелись шишки, торчащие под странными углами, а вокруг головы, пересекая лоб, были намотаны кожаные ремни, чтобы голова не деформировалась еще больше. Молодой вождь никогда раньше не встречал никого из служителей Варорга, а слышанные им легенды явно не воздавали берсеркам должное. Даже хнычущий, свернувшийся в клубок берсерк выглядел чудовищно.

– Уверен, Ледяной Гигант простит тебя. Не думаю, будто его так легко разгневать.

Алахан слышал легенды о Варорге. Дядя рассказывал о первом появлении Рованоко перед народом раненов. В легенде говорилось о явлении разъяренного Ледяного Гиганта первобытным людям Нижнего Каста и о гортанном рычании, издаваемом Рованоко в обуревавшей того ярости, в котором им послышалось слово «варорг». Магнус часто говорил, будто впоследствии Рованоко пожалел о своем первом появлении и старался сдерживать гнев. Однако верным оставалось и то, что берсерки Нижнего Каста стали самыми ранними последователями Рованоко, как бы они его ни называли.

Тимон перестал голосить и сел на пол, скрестив ноги. Он сгорбился, затем посмотрел на Алахана и выдавил из себя несколько слов.

– Ты вождь? – спросил он более разборчиво, чем раньше.

– Да… хотя моя земля сейчас в руках предателя, – ответил Алахан, снимая с себя оружие и стараясь расположиться поудобнее.

– Ты не искал меня? – На выразительном лице Тимона было заметно облегчение.

– Нет, – покачал головой Алахан. – Думаю, я случайно набрел на твою хижину. Похоже, меня преследуют на моих собственных землях.

Он вытянул руки и потер ладони перед огнем.

– Ты устал, – пробормотал Тимон. – Спи… когда ты проснешься, я буду лучше соображать.

Берсерк боролся со своими переживаниями и все еще беспокойно ерзал на месте.

Алахан постарался поудобнее откинуться назад и почувствовал, как тяжелеют веки.

– Думаю, мне стоит последовать твоему совету, друг Тимон. Но я и вправду хотел бы поговорить с тобой, когда твой разум прояснится.

Алахан Алджессон Слеза погрузился в тревожный сон. С тех самых пор, как он покинул Фредериксэнд, ему снились яркие, беспокойные сны, и в охотничьей хижине он просыпался все так же часто. Он рад был снова увидеть своего отца, как тот, в черном плаще из медвежьей шкуры, с топором в руке и свирепым взглядом, стоит с величественным видом на собрании раненов. Алахану становилось спокойнее, когда он вспоминал лицо отца, но в то же время он знал, что события во сне будут развиваться и скоро он начнет беспокойно ворочаться с боку на бок.

Отец медленно исчезал, воссоздать в памяти его лицо становилось все труднее, и в сознании молодого вождя появлялась темная женщина. Он не мог рассмотреть ее лицо, а извивающиеся щупальца, которые вылезали у нее изо рта, придавали ей ужасающий лик хаоса. Во сне к Алахану никогда не приходило ее имя или знание, кто она такая, но каким-то образом он знал, что она – враг. Страх, который накатывал на него при виде этой женщины и темных теней, шевелящихся за ее спиной, угасал только при появлении дяди. Отец Магнус Вилобородый появлялся всегда в тот момент, когда Алахан уже не помнил себя от ужаса. Щупальца изо рта темной женщины, извиваясь, проникали в его разум – но всегда вмешивался Магнус и возвращал Алахана к Рованоко.

Сам Алахан никогда не был особо религиозным и считал вопросы веры делом жрецов, но после смерти отца обнаружил, что присутствие Ледяного Гиганта в его сознании усилилось. В глубинах своего сознания Алахан слышал, как дядя что-то говорит ему. Он слышал его каждую ночь с тех пор, как покинул дом, и каждый раз пытался понять значение дядиных слов. Голос Магнуса шел словно очень издалека, и Алахан слышал: дядя называет его земным воплощением Рованоко. Он не понимал, что это значит, чувствовал только огромную важность этого звания.

Алахан резко проснулся и ощутил тепло на лице. Напротив него весело полыхал огонь, в охотничьей хижине было тихо, ни малейшего сквозняка не проникало внутрь. Он несколько раз зевнул и потянулся, разминая затекшее тело. Ноги задеревенели и не хотели двигаться. Руки слушались лучше, но в целом молодой вождь чувствовал себя ужасно. Он не знал, сколько сейчас времени или как долго он проспал, а Тимона Мясника поблизости не было видно. Алахан надеялся застать берсерка Варорга в хижине, потому что он с неподдельным интересом хотел выслушать историю нового знакомого. Несомненно, Алахану требовалось отвлечься от размышлений о своем бедственном положении, но, в любом случае, больше он ничего не мог сделать – усталый, больной, укрывшийся в неизвестном уголке своих владений.