Родиться надо богиней - Юлия Фирсанова Страница 30

Обыкновенно переговоры с Близкими к Тени шли туго даже во всемогущем Лоуленде. Гордецы эльфы не хотели иметь дела ни с кем ниже короля и его родственников. Дивные, хоть и прекрасно сознавали силу могучего соседа и свою от него зависимость, все равно вели себя так, как считали необходимым, следуя странным правилам поведения. Они, выказывая полное отсутствие почтительного трепета перед богами Мира Узла, придирались к каждой фразе каждого документа, затягивали процесс их обсуждения практически до невозможности и доводили короля своей въедливостью и неторопливостью до белого каления. Внешне спокойный Лимбер стойко выслушивал замечания и обсуждал их с деловитой сдержанностью, но в глубине его души витали сладкие зловещие мечты о том, чтобы в один прекрасный день он смог нарушить закон Равновесия о покровительстве и дать небольшое поручение племяннику Нрэну — богу войны, касающееся завоевательной кампании в Ливель силь Теа.

Но в этот раз у короля даже не было времени предаться обычным мстительным грезам. Никогда еще переговоры с ливельцами не шли столь успешно! После того как приятно удивленный государь, не устающий благодарить Творца за талант дочери, обсудил и подписал с посланцем Леолем аль Лиэль не только все намеченные договоры, над составлением которых корпели Мелиор и Рикардо, но и парочку оставленных про запас, очарованный эльф перешел в полное распоряжение любознательной принцессы. Теперь, после минувшей ночи, Элия сделала замечательный этнографический вывод о том, что Близкие к Тени эльфы совсем неплохи в искусстве любви.

— Прекрасное утро, о дивная властительница моего сердца! Сладок след, что оставила встреча с тобой в душе моей, — приветствовал богиню проснувшийся любовник.

Элия тайком скрестила пальцы в надежде, что обычно витиеватая эльфийская речь не перейдет с ходу в длинную импровизированную поэму, воспевающую ее многочисленные достоинства, без сомнения требующие похвал, но не в такой же обстановке. Хвала Силам, опасность миновала. Недолго думая эльф снова протянул тонкие пальцы к соблазнительной груди принцессы.

«Вот они, мужчины. Говорят о душе, а спешат ублажить плоть. В таком случае возникает важный философско-метафизический вопрос: где у них расположена эта субстанция? Уж не там ли, где и большая часть всего мозга?» Девушка, слегка усмехнувшись, посмотрела на предполагаемое место.

Леоль аль Лиэль расценил это как поощрение его действий и продолжил доказывать свою симпатию принцессе более материальным способом, нежели красивые фразы и стихотворные экспромты. Поскольку получалось это у него замечательно, одеваться Элия начала около полудня, ближе ко времени традиционного позднего завтрака дворян.

— Обрету ли я надежду увидеть вас вновь, прекраснейшая? Не навестите ли вы наши дивные леса Тысячи озер силь Теа? — облачившись в светлую, переливчато-зеленую тунику и темно-зеленое подобие тонких трико, нежно спросил герцог Леоль, застегивая ажурную мифрилиевую пряжку пояса — единственного украшения своего изысканно-простого одеяния. Посланец предполагал, что столь щедрое предложение — приглашение в скрытый волшебной пеленой таинственный эльфийский край, куда нет пути незваным гостям, обязательно найдет отклик в душе романтичной принцессы.

— Быть может, когда-нибудь, но не сейчас, — задумчиво покачала головой Элия, соблазнившись перспективой экскурсии по Ливель силь Теа, но не настолько, чтобы жаждать немедленного продолжения отношений с эльфом. — Зачем торопиться? Мы славно провели вместе время, герцог. Завтра вы вернетесь в свой мир, я останусь в Лоуленде, но, конечно, мы будем иногда вспоминать об этих приятных часах.

— Что ж, повторю ваше «быть может» как последнюю из надежд. Прощайте, несравненная, пусть будет светел ваш путь, — на удивление кратко сказал Леоль, поклонился и, бросив на принцессу последний страдающий взгляд, вышел из ее покоев, горько подумав: «Позволила насладиться одной ночью и вышибла за дверь. У этой женщины не только точеный профиль, но и сердце из камня!»

«Вот за что я люблю эльфов, — деловито размышляла Элия, садясь завтракать и с удовольствием вдыхая аромат сдобных булочек с корицей и кофе с ванилью, — так это за то, что они не устраивают сцен ревности. Великая сила — воспитание! Ах, если бы и другие мужчины брали с них пример… Интересно, — мысли девушки уже потекли в другом направлении, оставляя Леоля в прошлом под пеленой забвения, — братец Кэлер уже встал? Вчера они с Риком отмечали череду удачных торговых сделок рыжего».

По причине отсутствия в Лоуленде всегдашних собутыльников — Элтона и Джея — компания получилась небывало скромной, но отнюдь не тихой.

Принцы усердно, словно их и в самом деле было не двое, а четверо, заливали в себя лиенское красное и белое, разбавляя его пивом темным и светлым, а потом долили сверху водки. К этому напитку Кэлер питал нежную привязанность с давних времен своих юношеских странствий по мирам. Но этим дело не ограничилось! Вслед за водкой бог пиров извлек откуда-то из глубин шкафа большую толстую бутыль странной формы с мутной белесой жидкостью непонятного происхождения. До дна осушили и ее. Потом снова было пиво, кажется только темное. После него Рика посетила блестящая идея — он предложил позвать девочек, доведенный выпивкой до кондиции добродушной сговорчивости Кэлер не возражал. Объемистых и чрезвычайно фигуристых дам легкого поведения, вызванных оптом через личное стационарное заклинание связи с любимым борделем Рика «Розы любви», поили шампанским и белым лиенским, его же пили и сами принцы.

«После таких возлияний, тяжких даже для богатырского здоровья бога пиров, Кэлер должен до сих пор пребывать в постели, — решила Элия, — а следовательно, я могу привести в исполнение план мести. Пора! Я ждала этого почти четыре года».

Элия доела третью булочку в ореховой обсыпке, небрежно стряхнула с пальцев крошки на опустевшее блюдо и активизировала заклинание просмотра, установленное на апартаментах Кэлера еще в стародавние времена. Искусно спрятанное в его же собственных чарах охраны заклятие исправно продемонстрировало, что пьянчужка дрыхнет без задних ног, да и упившиеся вдрызг красотки тоже пребывают в отключке. От богатырского храпа принца сотрясались стены, а рядом с кроватью на ночном столике, столешница которого была предусмотрительно снабжена высокими бортиками, чтобы не свалить чего-нибудь на пол спросонья, жалобно подрагивал опрокинутый чьей-то неловкой рукой пустой стакан, прежде наполненный опохмельным зельем. В маленькой лужице драгоценного пития плавали какие-то бумажки с расплывшимися чернилами, массивные наручные часы бога, продолжавшие исправно тикать, и размокший коробок спичек.

Невольно мимоходом посочувствовав брату, девушка наслала дремоту на всех живых существ и магического сторожа, дабы не позволить ему уловить постороннее вмешательство, набросила на себя чары невидимости и телепортировалась в спальню родича. На губах принцессы, предвкушающей месть, уже играла загадочная улыбка. Оказавшись на месте, богиня внимательно изучила дислокацию всех брюк и трусов Кэлера, пользуясь не только зрением, но и чарами обнаружения, чтобы не пропустить ничего ценного.

«Итак, в этом и том шкафу в гардеробной, на диване, на полу под кроватью, в ванной, почему-то на крюке рядом с гитарой. С каких пор брюки считаются музыкальными инструментами? Если только после блюд из гороха и бобов? А может, я непоправимо отстала от моды? Ого, что это на люстре?! Кидались они трусами, что ли, вчера? Затейники! Надо бы взять эту забаву на заметку…»