Королева вампиров - Андреа Робинсон Страница 30

Субботний завтрак представляет собой весьма мрачную церемонию. Кэролайн все еще всхлипывает по поводу Влада и жалуется, что оладьи чересчур пористые, я плохо спала, всю ночь думая о нашем разговоре с Джеймсом, а папа расстроен, что не может найти утреннюю газету.

— Я не знаю, кто ее взял, — говорит Марси.

— Вампиры, — бормочу я, обмакивая кусок оладьи в сироп. Отныне это будет моей рабочей теорией на все случаи жизни. Марси кидает на меня странный взгляд и затем объявляет, что у нее есть хорошие новости.

— Ты нашла ее? — спрашивает папа.

— Нет, Фред, — терпеливо отвечает она. — Я не могла найти ее, неподвижно сидя на стуле. Я говорю о том, что у нас новые соседи!

Я роняю вилку.

— Что? Нет, их нет.

— Нет, они есть, — упорствует Марси.

— И кто они? — спрашивает папа, смирившийся с тем, что ему придется завтракать без газеты.

— Ну, этого я пока не знаю, — признается Марси. — Никто не отвечает на мой стук. Но вчера вечером я оставила пирог и открытку на крыльце, а сегодня утром, когда делала пробежку, я заметила, что все это исчезло.

Я не могу поверить, что Джеймс повелся на пирог, тем более что он даже не может его съесть. Но, видимо, я не должна удивляться — в послед нее время я узнаю о Джеймсе слишком много такого, во что просто не могу поверить. Однако это не значит, что я должна натравливать на него Марси и позволить ей тоже во все это влипнуть.

— Это может означать все, что угодно. Может быть, его утащили еноты, — предлагаю я и с трудом удерживаюсь от того, чтобы не ударить себя по лбу. Судя по всему, вампиры действительно нарушили мои представления о реальности, раз моя первая теория — это еноты, крадущие пироги.

— Тарелка тоже исчезла.

— Или воры? — пробую я снова. — Вот и папина газета тоже пропала, — добавляю я, благодарная папе за его сочувствующий кивок. Марси больше ничего не говорит, но я вижу, как она сияет — характерный признак гордости первооткрывателя. Теперь это только вопрос времени, когда она возобновит свои попытки подружиться с соседями.

После завтрака я пытаюсь дозвониться Линдси на мобильный, но она не берет трубку. Я снова пробую после обеда и еще три раза после ужина. Наконец, в воскресенье утром я звоню ей домой. Трубку поднимает ее младший брат. Судя по голосу, ему лет девять.

— Могу я поговорить с Линдси? — спрашиваю я и слышу, как он, оглушительно топая, убегает искать ее. Через пару секунд он, задыхаясь, возвращается.

— Она просила передать, что не хочет с вами говорить. Ни сейчас, ни потом. Это цитата.

Хотя именно этого я и ожидала, я все равно расстраиваюсь.

— Но она в порядке? — спрашиваю я. — Никто к вам не приходил?

— Роберт заходил.

— И больше никто? — уточняю я.

— Гм... вроде нет, — отвечает он, начиная немного беспокоиться. — Мне надо идти. Я вообще- то не должен отвечать на звонки.

— Подожди! Ты можешь ей сказать, что я...

Он вешает трубку. В расстроенных чувствах я возвращаюсь к письменному столу, где провела последние три часа, тупо уставившись в пустой лист бумаги. Трудно писать веселые, жизнерадостные заметки о новых учениках, когда так и хочется после последнего предложения поставить «P.S. Он вампир». Хотя получившиеся заметки бесконечно далеки от идеала, я в конце концов сдаюсь и распечатываю на принтере то, что есть, размышляя о том, как забавно, что еще неделю назад я бы не спала до трех утра, раздумывая над стилистическими тонкостями. Но теперь мне нужно удостовериться в том, что случившееся в лесу никогда не повторится вновь.

Достав выпускной альбом, я пытаюсь оценить вероятность. Учитывая то, как быстро Влад взялся за Кэролайн, я решаю начать с девушек, похожих на нее, — другими словами, с. популярных старшеклассниц, живущих в этом городе с самого детства. Составив список примерно из двадцати девушек, я пытаюсь придумать способ узнать есть ли у них родимые пятна в виде звезды. Большинство из них занимаются чирлидерством или спортом, что открывает для меня хорошие перспективы. Но, скрываясь в комнате для переодевания без всяких на то причин, я вряд ли выиграю приз за хитрость. Мне нужно какое-то прикрытие.

От нечего делать я просматриваю фотографий спортивных команд, надеясь, что они меня вдохновят. Под большинством из них стоит крошечное «(с) Марк Эчоллс», и на некоторых в кадр заглядывает сияющее очкастое лицо самого Марка. Я подозреваю, что лицо его сияет не столько от эндорфинов, сколько оттого, что он окружен четырнадцатью высокими, яркими девушками. Марк, который теперь учится в выпускном классе, делал репортажи про женский спорт с тех пор, как я начала здесь учиться. Когда мистер Амадо попытался отлучить его от этого, Марк почти рыдал.

Но теперь это вопрос жизни и смерти. Если мне удастся убедить мистера Амадо разрешить нам поменяться обязанностями, работа над спортивными репортажами будет прекрасным предлогом находиться в спортзале. Не говоря уже о том, что при этом я продемонстрирую организационную инициативность и «способность широко мыслить», то есть именно то, что приводит мистера Амадо в экстаз. Он до сих пор бредит тем, как прошлый главный редактор по собственной инициативе взял на себя реструктуризацию технической редакции. Это может стать моим шансом остаться в игре. Я убью двух зайцев одновременно. Бинго.