Бегство от Бессмертия - Алекса Марина Страница 30

– Нет, я тоже хочу попробовать.

И так до самого утра. Он показывал, я повторяла. Это действительно было здорово, давало чувство превосходства над остальным миром: я могу все! Опьяняло сердце и голову.

– И еще, – Филипп сделал шаг от меня и опять исчез, а рядом со мной возник черный волк, заглядывая внимательными глазами ко мне в душу.

Я отпрянула, и дрожь омерзения прошла по телу:

– Филипп, это ты? Только не в собаку, пожалуйста. Я ненавижу собак!

Вампир снова стоял рядом со мной:

– Странно, почему?

– Потом расскажу. А в кого еще можно?

– Да хоть в кого, лишь бы размер был подходящий, вряд ли тебе будет удобно передвигаться по лесу или замку в виде громадной мухи, – он поморщился.

– А, как?

– Просто, нужно только захотеть и представить.

Так, попробуем: Рысь – и мне захотелось потянуться, змея – ого, какая я громадная, летучая мышь… нет, опять рысь. Я пробежалась.

Хрясь, что-то застряло в моих зубах, тьфу, черт, белка…. И противный хохот Филиппа:

– Фу, Дели, не нужно все так воспринимать буквально!

Я выплюнула изломанное тельце грызуна, шкура на вкус оказалась противной, а кровь пресной.

– А все это могут? – я опять стою перед учителем.

– Нет, только прошедшие обряд обращения Сердцем Дьявола. Это Сердце Дьявола дает нам возможность изменяться внешне, не изменяясь внутренне.

Внимательный взгляд уперся в меня:

– Так почему ты не любишь собак?

– Нет, Филипп, это не интересно, это из другой жизни, – я попробовала отвернуться.

– А, все-таки?.. – вопрос-ожидание.

– Давно, когда я была человеческим ребенком, мы с братом были на поле, попали в центр охоты. Эти свирепые твари порвали моего брата у меня на глазах, он помог мне залезть на дерево, а сам не успел…

Вампир помрачнел:

– Сколько тебе было лет?

– Не помню, мало…

Он помолчал, потом взял меня за руку, увлекая за собой:

– Пойдем.

И мы оказались перед логовом бродячих собак. Из норы послышалось утробное рычание, и показалась морда вожака. Меня передернуло от отвращения. Мой учитель успокаивающе погладил меня по плечу:

– Ты больше не человек.

Громадный пес обнажил клыки и прыгнул. Я увернулась, чувствуя кожей мохнатую шерсть противника, пролетевшего мимо. Пес, перекувырнувшись через голову, снова был готов к прыжку, он издал утробный рык, я зарычала в ответ. Отчего окружающие нас псы завыли, некоторые бросились в кусты. Но этот был настоящий боец, он снова готовился к атаке.

Еще два пса попытались напасть на меня сзади, но краем глаза я увидела, как Филипп отбросил одного и тот, ударившись с огромной силой об дерево, сломал позвоночник, а второму распорол налету брюхо когтями. Кровавая полоса образовалась на земле, где покатилось тело. Я вдохнула запах звериной крови и у меня перед глазами снова возникла картина, разрываемого на куски старшего брата и злые горящие глаза огромного пса, рвущего детское тело.

У меня зачесались десна, яд наполнил мой рот, и тут пес прыгнул. Я не побежала от моего врага. Мой нынешний облик принес мне много преимуществ: скорость, силу, мгновенную реакцию. Я на лету поймала летящего на меня пса и задержала его в вытянутой руке. Собака, не кошка, у нее не столько гибкости. Пес вывалил язык, и я резко открутила ему голову. Еще несколько собак бросилось на помощь главному в стае, но я легко расшвыряла их. Теперь я была сильнее.

Во время всей экзекуции Филипп стоял за моей спиной:

– Ну, как ты теперь относишься к собакам? – спросил меня, когда я с трудом приняла человеческий облик.

– Ни как, – сказала я и перешагнула через мой детский страх.

* * *

Боль была невыносимая, как будто пищевод изнутри терли наждачкой. Я подскочила на кровати, сильно оттолкнувшись, ударилась в потолок, но, скоординировавшись, вниз опустилась уже на две ноги мягко и неслышно. Наська завозилась во сне, и снова свернувшись в уютный комочек, продолжала спать. Ее сон как экран телевизора светился над ее телом. Ей снилось, что она кондитер в ресторане и готовит огромный торт для именинника, когда я увидела ее именинника, у меня в буквальном смысле потекли слюнки вперемешку с ядом. Рот заполнил лекарственный запах. Громко вздохнув, я отстранилась от нее, насколько позволяла комната и попыталась расслабиться. Не скажу, что очень преуспела, нужно было выбираться из комнаты. Я выскользнула на кухню. Соседи по квартире, не плохо погуляв на ночь, превратили ее в небольшой свинарник. Воняло отвратительно, алкоголь, заветренный лук, остатки рыбных консервов. Соседям повезло, если бы сейчас они оказались на кухне, то арендодатель лишился бы половины дохода за сдаваемую жилплощадь. Раскрыв по шире форточку, я вернулась в комнату. Было душно, Наська скинула одеяло, сражаясь во сне с огромными горячими сковородами, а меня с ума сводил ее запах свежей молодой крови. Оставался единственный выход на балкон.

Глянув вниз с пятого этажа и не найдя причин остаться, я прыгнула вниз, совершенно не задумываясь, что могу разбиться. Приземлившись точно на дорожке у подъезда, выпрямилась, пойдешь на право – выйдешь на трассу, налево

– сплошное поле, кусты, канавы, прямо передо мной конюшни школы верховой езды. Небольшая пробежка, и я уткнулась в высокий забор. Затявкали собаки, я поморщилась противно, как паука на руке держать, но не смертельно, и оказалась на заборе. Псы охраны устроили форменную истерику, бродячие, живущие неподалеку, оказались умней. Услыхав мое рассерженное шипение, быстро разбежались.

– Ну, что там еще? – грубо крикнул охранник, выходя к собакам, – а ну, молчать, – заорал, замахиваясь на огромную овчарку с серо-коричневой шкурой. Она увернулась от замахнувшегося на неё, но продолжала зло лаять в мою сторону. Я к тому времени уже сидела в тени, прильнув к стене конюшни.

Громко выматерившись, мужик повернул назад и с силой хлопнул дверью. Я в деталях прокрутила в голове мой бой с собаками, который заставил меня принять Филипп, чтобы избавить от детского страха. Ситуация оказалась похожей, и я решила действовать. Спрыгнув с забора бросилась к большой овчарке и, схватив ее за горло начала душить. Животное захрипело, задергало лапами. Другие собаки захлебываясь лаем, метались вокруг нас, но держали дистанцию. Отбросив тело врага, я сделала еще четыре броска. И во дворе установилась тишина.

– Ну, наконец, заглохли, твари…

– Зачем держать собак, если не реагируешь на их сигналы? – с этими словами я вошла в помещение. Здесь сильней, чем на улице пахло лошадьми, навозом, кожей, а от мужика грязными носками, перегаром и колбасой, которую он откусил и забыл проглотить.

– Человек или животное, животное или человек, – крутилось в моем воспаленном кровью убитых собак мозгу. Дилемма решилась, взмах руки и приказ «спать» и защитник конюшни свалился, заснув, где стоял. А я отправилась на поиски подходящей еды, лошади шарахались и хрипели, чувствуя голодного хищника в метре от себя. На дверце денника табличка «Серж», красивый молодой конек, коричневый и гладкий. Глаза с ужасом вылезают из орбит, его бьет крупная дрожь. Сильная кровь быстро несется по венам. Самое то. Заглянув в его темно-карие с голубизной глаза, я зашептала.