Апостолы Феникса - Линн Шоулз Страница 30

Он продолжал:

— У нас мало времени, чтобы умилостивить богов. Но мы это сделаем. Мы восстановим вселенскую гармонию собственными руками и выплатим им наш бесконечный долг. Сегодня вы увидите, как освобождается тоналли, живой дух, обитающий в нашей крови. Когда мы испытываем большой страх, он сосредотачивается в сердце. Поэтому наши боги жаждут человеческих сердец. Без жертвоприношений духа, не получая тоналли, они разрушат наш мир. Сегодня ночью мы умиротворим солнечного бога Тонатиу.

Он кивнул, двое апостолов зашли в помещение и вернулись, ведя молодого бронзовокожего человека. Его руки были связаны за спиной, глаза завязаны, во рту кляп. Его поставили возле каменной плиты лицом к Скэрроу.

— Ты готов отдать свой тоналли в пищу великому богу войны Уицилопочтли и богу Солнца Тонатиу?

Молодой человек замотал головой и попытался вырваться из рук апостолов. Его приглушенные крики были слышны даже сквозь кляп.

Скэрроу жестом приказал перерезать путы. На помощь пришли еще двое апостолов, они схватили пленника за руки и за ноги, бросив его спиной на плиту, которая выгнула его грудь вверх.

Его дыхание сделалось быстрым и поверхностным, а голова задергалась от ужаса. Скэрроу стянул повязку с его глаз. Человек судорожно повернул голову в одну сторону, потом в другую, бросил отчаянный взгляд на собравшихся, потом снова на Скэрроу. Апостолы прижимали его руки и ноги к камню.

Человек поднял голову, чтобы заговорить. Но прежде чем он вымолвил хоть слово, Скэрроу всадил нож в его живот, взрезал его и запустил руку в багровую влажную рану. Голова жертвы упала, свесившись с плиты. Скэрроу вытащил руку и поднял ее, держа еще бьющееся сердце с трубками кровеносных сосудов.

— Его дух теперь с солнцем.

Он смазал кровью губы жертвы, потом прошел, демонстрируя блестящий орган каждому. Затем повернулся и сделал несколько шагов к вырезанному из камня изображению Тонатиу. Неподвижные глаза бога Солнца смотрели угрожающе, как будто в поисках добычи, рот широко открыт, язык в форме жертвенного ножа торчал между оскаленных зубов, готовый смаковать новое подношение. По сторонам головы были высечены клыки, сжимающие человеческое сердце. Скэрроу засунул трепещущий орган в каменный рот, надавил, вминая в отверстие, пока от него не осталось только темно-красное пятно, сливающееся с лицом, покрашенным алой краской.

Он возвратился к жертвенной плите.

— Скоро вы выберете собственных славных шочимики, чтобы пожертвовать их тоналли ради сохранения и обновления нашего мира. Это время приближается, а вы пока собирайтесь отправиться в свои родные страны, чтобы приготовиться к последним дням старого мира и началу нового, — он улыбнулся каждому из них. — Закончив этот обряд, мы сегодня устроим пир над останками этой плоти, праздновать то, что дал нам этот шочимики.

На него вновь нахлынули воспоминания о том, как почти пятьсот лет назад он стоял на вершине древнего Темпло Майор и смотрел, как его жрецы раз за разом совершают этот священный ритуал. Сейчас он не был жрецом, он был учителем для тех, кого звал апостолами — для своих новых жрецов. Он намеренно выбрал их число — двенадцать — в подражание христианству. В конце концов, разве это не то же, что и христианское причастие — жертвоприношение плоти и крови? Предстоит воскресить еще троих апостолов, но он укладывается в свой график. Он — новый мессия и докажет это, так что ни у кого не останется никаких сомнений. Помимо апостолов, адепты Ацтеки — не избранные двенадцать, а группа преданных последователей — помогут подготовить путь для него и его апостолов-фениксов. Он знал, что близится время, когда человеческие жертвоприношения возобновятся, и тогда боги благословят его и его труд. Для того они и избрали его, чтобы наделить своим особым даром — бессмертием.

— Продолжим урок, — произнес он.

К алтарному камню тотчас подвели нового шочимики — на этот раз молодую женщину. Она пыталась бороться, но апостолы перерезали веревки, стягивавшие ее руки за спиной, и растянули ее на камне.

Встав над шочимики, Скэрроу взял нож, с которого еще капала кровь, и протянул его апостолам.

— Кто первый?