Орден Хранителей. Оперативник - Александр Золотько Страница 30

— А в лоб? — спросил Иван, не открывая глаз.

— Ой, боюсь-боюсь-боюсь! — заголосил Круль тонким голосом. — Ой, сейчас ударит прямо в лоб. Хорошо устроился, начальник. Весь рейд думаешь проспать?

Иван открыл глаза.

В фургоне было темно, только красные сполохи скользили по потолку.

— Твои орлы устроили привал с пивом и шашлыками, палят костер, — сказал Круль.

— Ябедничать — плохо.

— Я и не ябедничаю. Я сообщаю, что они все равно тебя сейчас придут будить. Потом вы пожрете, потом мы снова поедем… И не сможем поговорить с тобой наедине.

— Пошел в жопу, — сказал Иван и попытался сесть, но получил толчок в грудь и упал.

— Лежи, не дергайся, — посоветовал Круль. — Мне нужно только три минуты твоего времени, чтобы привлечь внимание. На три минуты удержания у меня здоровья хватит. Предлагаю пропустить часть с физическим насилием и перейти к конструктивному диалогу.

— А если я…

— Бог — не фраер, — сказал назидательным тоном Круль. — Я ведь только разговариваю, а ты меня вдруг из пистолета. Господь все увидит, примет меры. Зачем тебе скандал и проблемы, если можно потерпеть всего три минуты, а потом послать меня на фиг. И я даже не обижусь. На обиженных, знаешь ли, черти воду возят. Сам видел.

Иван отпустил рукоять «умиротворителя», расслабился. Пусть говорит. Ладно, пусть говорит. Потом сочтемся.

— Я хотел тебя спросить… — Круль вернулся в кресло и превратился в черный силуэт на фоне задернутой шторки. — Еще возле бара, но решил подождать. Думал, в последнюю минуту вынырнет из темноты святой отец…

— Ты о чем?

— Это ты о чем? В смысле — о чем думал? На тебе три человеческих жизни. Пусть бандитов-заговорщиков, пусть конченых галат, но это все равно грех… в мое время… да и сейчас, насколько я знаю, такие штуки нужно отпускать. А ты совершенно спокойно садишься в «Рейдер», а Токарев тебя совершенно спокойно отпускает на неделю. Без отпущения. Ладно, ты забыл, замотался. Я не могу себе представить такого, но ладно, может быть. Но Токарев… Просто так тебя отпускает… я ведь его знаю — он такого пропустить не может. Что мы имеем?

— Три минуты еще не прошло? — спросил Иван.

— Еще нет. У меня еще есть время.

— Смотри, оно идет.

— Я знаю. Я успею. И я вполне могу предположить, что ты вчера, у Сионских ворот…

— Это не твое дело!

— Не мое? Наверное… Я мог бы тебе предложить выход, но ты…

— Пошел ты…

— Вот именно. Так я и предполагал. И посему решил немного проверить твои карманы.

— Что? — Иван сел на спальнике.

— Карманы проверить, — хладнокровно повторил Круль.

— Да я…

— Сможешь кому-нибудь объяснить, откуда это у тебя? — спросил Круль.

Что-то упало на колени Ивану. Легкое, словно горсть зерен.

Иван взял четки и спрятал их в карман.

— Откуда это у тебя?

— Четки? — вполне натурально удивился Иван. — В лавочке купил, для туристов. А что?

— Ты мне не подскажешь, где такая лавочка находится? — театральным шепотом спросил Круль.

— Ну… не помню… Да и какого хрена я должен перед тобой отчитываться?

— Не должен. А вот перед Объединенной Инквизицией — обязан. Сколько зерен на твоих четках?

Иван двинул было руку к карману, но остановился.

— Твое дело какое? Сколько нужно.

— Молодец, шустрый мальчик. Там на четках у тебя две детали. Вернее, одна деталь и одно отсутствие детали. С чего начать?

Иван промолчал.

— Хорошо, начну с отсутствия. На четках у тебя нет крестика. Правда странно?

— Ну и что? — Иван стал лихорадочно припоминать все четки, которые попадались ему на глаза. — Ну нет креста… Оторвался, может быть. Сегодня, в перестрелке.

— Хорошо. Зачтем этот странный ответ. Тогда о детали. О присутствующей детали. У тебя ровно тридцать шесть зерен на четках.

Круль сделал паузу, словно давая Ивану самому осознать всю глубину и значимость происшедшего. Словно и вправду ожидал, что Иван сейчас переполошится, вскинется и станет лихорадочно пересчитывать зернышки на четках. Или осознает всю глубину своего падения и горько зарыдает.

Но Иван на заявление предавшегося не отреагировал.

Нет, в голове шевельнулось легкое удивление, при чем здесь количество зерен? Иван был честно уверен, что в четках может быть сколько угодно шариков. Готов был поклясться, что видел у монахов и паломников маленькие четки, шариков на десять, и длиннейшие гирлянды штук на сто пятьдесят. Тридцать шесть? И что?

— Та-ак… — протянул Круль разочарованно. — Не знал, что все настолько плохо. Ты, оплот и защита христианства в борьбе с происками Дьявола, и не знаешь элементарных вещей. Нас в Службе дрючат, чтобы мы, значит, знали все подробности учения, избранные места заучиваем на память, чтобы в спонтанно вспыхнувшей дискуссии суметь срезать святошу, а вас, значит, не напрягают…

Иван попытался придумать ответ на прямое оскорбление, но в голову ничего не пришло. Так оно и было, в общем. Служба, пьянка с расслаблением, отпущение, и снова служба, и снова расслабление…

— Ладно, блиц-курс, — Круль отодвинул шторку, на лицо упал красный отсвет костра. — Твои орлы все никак не справятся с огнем на ветру, время есть…

Время закончилось, хотел отрезать Иван, но смолчал. Чертов предавшийся что-то знал. Пусть не о подробностях смерти Фомы, пусть только о найденных четках… Все равно нужно было когда-то выяснять их происхождение. Не к Шестикрылому же обращаться.

— Значит, слушай и постарайся запомнить, — сказал Круль. — На обычных христианских четках бывает разное количество зерен. От десяти до ста пятидесяти. Двадцать, тридцать, тридцать три, сорок, пятьдесят, сто, сто двадцать, сто пятьдесят… Количество завязано на конкретные моменты учения: сорок дней Великого поста, Пятидесятницу, сто пятьдесят псалмов в православии, ну и так далее и тому подобное…

— Мне не нравится твой тон…

— Хорошо-хорошо, не нервничай, — Круль не давил, не пытался уязвить или оскорбить — он просто рассказывал. Информировал. — Так вот, у тебя на четках тридцать шесть зерен. В вышеизложенный список не вмещается. И что это значит?

— Кто-то из ваших сделал? Для осквернения?

— Забавная версия, — засмеялся Круль. — Действительно забавная. И что осквернять таким образом? Или ты о черной мессе, молитвах наоборот и прочей ерунде?

Ты серьезно хочешь сказать, что вы даже об этом не знаете? Все настолько плохо в Датском королевстве? Хотя о Гамлете тебя тоже лучше не спрашивать…

— Пошел ты в жопу, умник, — сказал Иван.