Богиня по ошибке - Филис Кристина Каст Страница 30

Я попробовала взглянуть на здание с точки зрения воина и поняла смысл слов Клан-Финтана. Тот сказал, будто храм построен для обороны. Начать с того, что он был обнесен огромной стеной, толстой и непреодолимой, по верху которой проходила глухая балюстрада с бойницами —

самое подходящее место, чтобы расположить там лучников или любителей позагорать, в зависимости от текущей обстановки, военной или мирной. Я с удивлением заметила, что стена была не просто глухой, но и прекрасной. Со стороны казалось, будто ее вырезали из одного цельного куска светлого мрамора. При свете луны она божественно мерцала. Если рассматривать сам храм, без стены, то он напоминал римский Пантеон, хотя и без отверстия в крыше.

Луна красиво отражалась в воде. Я переключила внимание на реку, петлявшую вокруг храма, не настолько близко, чтобы затапливать его, но баржи могли причаливать неподалеку. Удобное расположение. Если бы не те жуткие человекоподобные твари, пожиравшие живую плоть, то жить здесь было бы очень приятно.

Тут я очнулась от размышлений, осознав, что не время глазеть по сторонам, разинув рот, как японский турист в Ватикане. Мне давно следовало отправиться в путь вдоль берега реки, держа курс к морю. Я должна была настроиться на более важные дела, чем пялиться на красивый храм. Тем более что у меня не было с собой фотоаппарата. Хотя, конечно, где бы я здесь могла проявить пленку?

Я направила лошадь к реке, радуясь, что ночь такая тихая и ясная. Я знала, что где-то там, в храме, Клан-Финтан будит кентавров и отдает им приказания начать эвакуацию людей, поэтому пригнулась пониже, стиснула колени и пустила кобылу галопом. Мне не хотелось быть пойманной с поличным, чтобы не пришлось потом объясняться, что я затеяла, и устраивать постыдную демонстрацию, кто здесь хозяин. Кроме того, довольно велик был шанс, что я проиграю. Власть Рианнон была внушительной только на первый взгляд. Скорее всего, она имела свои пределы, если желания верховной жрицы Эпоны противоречили ее же безопасности.

Вскоре кобыла достигла берега, и я повернула на запад. Сама река тоже производила впечатление. Я не могла определить, насколько она глубокая, но русло было широкое, а течение — быстрое. И пахла вода хорошо, не илом и рыбой, как Миссисипи, а чистотой и камешками, как река Колорадо. Вдоль берегов росли деревья, и я с облегчением увидела, что кобылка выбрала узкую тропку, вероятно протоптанную оленями, которая проходила параллельно берегу. Нет, здесь не рос сплошной густой подлесок, можно было проехать и без тропы, но так оказалось быстрее и проще. Мчаться по дороге и оказаться замеченной с вершины холма я, разумеется, не собиралась. Шла она примерно в нужном мне направлении, но, похоже, по ней слишком часто ездили. Не четырехполосное шоссе, конечно, но я почему-то не сомневалась, что с первыми лучами солнца здесь начнется оживленное движение — кентавры, люди и т. п. Так неужели никто не обратил бы внимания, что Возлюбленная Эпоны трусит верхом на серебристой кобыле?

Кстати, о моей красавице. Я перевела ее с галопа на быстрый шаг. Похоже, она была в отличной форме, но нам предстояло два дня интенсивного пути. Ни одна лошадь не способна выдержать двухдневный галоп. Я похлопала ее по шелковистой шее, расслабилась и выпрямилась в седле. Она перешла на легкую рысь.

— Эй, сладенькая, как тебя называет Рианнон? — Лошадка внимательно навострила ушки при звуке моего голоса. — Не могу же я все время называть тебя «кобыла». Это грубо. Все равно как если бы кто-то стал обращаться ко мне «женщина» или, учитывая мое поведение в последнее время, «стерва».

Она мотнула головой, явно соглашаясь. Впрочем, в здешнем мире я бы ни за что не поручилась. Возможно, она понимала мои слова.

— Ясно, что все называют тебя Эпона, но, по-моему, это слишком официально и напыщенно. — Я затеребила ее гриву. — Как тебе понравится, если я буду звать тебя Эпи? Звучит не так благородно, как твое полное имя, но в моем мире благородство обычно сродни притворству политиков.

Я решила, что ее не заинтересует унылая лекция о падении современной американской политики, но нам предстояло провести два долгих дня один на один. Поэтому я приберегла этот рассказ на потом, на тот случай, если действительно исчерпаю все остальные темы.

Серебристая красавица бойко фыркнула и загарцевала, что и послужило мне ответом.

— Значит, будешь Эпи.

Я перебирала ее длинную гриву, устраиваясь в седле поудобнее для долгой дороги. С самого начала было ясно, что Эпи не из тех лошадей, которым требуется постоянное внимание всадника. Она хорошо соображала и была вполне способна самостоятельно трусить по тропе без моих понуканий и одергивания. Поэтому я выпрямилась и принялась разглядывать ландшафт. Сельский пейзаж был, безусловно, красив. Между деревьев мелькали домики на живописных угодьях, ухоженные, с соломенными крышами, сплошной восторг. Однако мысль о том, сколько жучков водится в этой самой соломе, поубавила мой романтический энтузиазм.

Между коттеджами протянулись акры виноградников и засеянных полей. Кажется, я узнала кукурузу и бобы, хотя не уверена — все-таки освещение было не то. Иногда я замечала полусонных животных, в основном коров и овец с редким вкраплением лошадей. На меня произвело большое впечатление, что Эпи ни разу не заржала, как это сделала бы обычная кобыла. Довольно часто в поле моего зрения появлялась дорога, освещенная луной. Она петляла среди усадьб примерно в том же направлении — северо-западном, но я находилась на приличном расстоянии от нее, к тому же меня скрывали деревья.

В целом ночь была приятная. Полагаю, некоторых трусливых неженок могла бы испугать мысль о том, чтобы оказаться одному непонятно где, но я никогда не боялась ни темноты, ни одиночества. Правда, впереди меня ждало что-то страшное. Я сама толком не знала, что буду делать, когда доберусь туда, если, конечно, такое случится, но, как Скарлетт О'Хара, не думала о будущем. Поэтому мне было отнюдь не трудно радоваться чудесной ночной прогулке, не признавая очевидного.

Постепенно света прибавлялось. Деревья становились все гуще, а тропинка — незаметнее. Эпи, видимо, это ничуть не тревожило, поэтому я отпустила поводья, и мы медленно, но верно приближались к каменистому берегу реки. К этому времени до меня также дошло, что я уехала, вся из себя такая крутая и стервозная, даже не подумав о таких вещах, как завтрак, обед, ужин, вода и туалетная бумага. Не знаю, сколько там прошло времени, но, когда солнце выглянуло из-за верхушек деревьев, мой зад и желудок ясно дали мне понять, что мы едем уже «какое-то время».

В Оклахоме это означает от пяти часов до пяти дней. Умом я понимала, что провела в седле около пяти часов, но зад и желудок были уверены, что прошло пять дней. Скажем прямо, они больше, чем мой ум, поэтому победили.

Хорошо, что я хотя бы знала, где раздобыть воды.

«Я ловко спешусь, отведу Эпи вниз к сверкающей реке и в духе Джона Уэйна утолю жажду холодной освежающей водой. Быть может, даже прогуляюсь немного, чтобы Эпи отдохнула».

Легче подумать, чем сделать.

Вы когда-нибудь сидели в седле «какое-то время»? Я имею в виду не несколько кругов по загону под громкое одобрение сияющего инструктора и не верховую прогулку за пятьдесят баксов в час, когда вас сажают на полудохлую клячу, которая тащится за пятнадцатью такими же доходягами по пыльной тропе. Длится все это удовольствие ровно тридцать пять с половиной минут.