Грань реальности - Андрей Ливадный Страница 30

Дважды идиоты.

Эта мысль Раули относилась к пилотам десантно-штурмового модуля.

Во-первых, не надо было из жадности бежать вдвоем, хватило бы и одного мешка, а во-вторых…

Бросать пустой корабль в такой мясорубке… есть ли предел человеческой жадности, страсти к наживе?

Наверное – нет? Или Крису в последнее время встречались не те люди?

Он машинально ударил рукой по кнопке, запирающей рампу.

На пультах управления злобно вспыхнули огни начала предстартовой процедуры.

Для мародеров и неудачников оставалась в запасе четвертая машина, он же собирался выйти наконец из этой дурной игры.

* * *

– Внимание, стартовые опоры убраны, произведена контрольная продувка сопел. Десять секунд до включения планетарной тяги. Выход на орбиту по данным автоматического пилотирования.

Палец Криса коснулся сенсора, подтверждающего правильность действий автоматики.

Фигурки уже пробежали половину расстояния, отделяющего их от двух оставшихся модулей. Третий спускаемый аппарат уже не полыхал, пламя, бившее из дыр его обшивки, иссякло, и теперь оттуда лениво сочился густой черный дым. Четвертый модуль, бешено отстреливаясь из башенных орудий, тяжело карабкался вверх к свинцовому пологу облачности. Один сбитый им космический истребитель горел, воткнувшись носом в обезображенную поверхность Омикрона.

Пальцы Криса уже не дрожали.

За год, прошедший после его злополучного проигрыша в казино Кьюига, он успел многое пережить и многому научиться.

Он научился воевать и разбираться в людях: молодого парня будто разобрали по винтикам и собрали вновь, но только не все движущие части души встали на свои прежние места, и его взгляд на мир соответственно изменился.

Ускорение планетарной тяги вжало Криса в противоперегрузочное кресло.

Дымящаяся, развороченная земля резко ушла вниз, с тем, чтобы спустя секунду появиться вновь, но уже на левых, боковых экранах обзора, – это автопилот накренил модуль, уводя его из-под залпа атакующего космического истребителя корпорации «ЭХО».

Два башенных орудия, которыми в данный момент управляли компьютеры, зашлись злобным гулом очередей.

В этот миг за неразрывным пологом густой, свинцово-черной облачности внезапно возникло сияние, которое с каждой секундой разрасталось, становясь все ярче. Клубящиеся тучи вдруг взорвались, выпуская дождь падучих звезд, – это стартовавшая первой машина была сбита на высоте двух или трех тысяч метров.

Значит, на низких орбитах висит крейсер корпорации «ЭХО», и никому… никому не ускользнуть с этого проклятого Омикрона…

Решение пришло мгновенно.

Крис уже понял, что умирать в борьбе гораздо предпочтительнее, чем бездействовать, ожидая неминуемой смерти.

Он действовал, как на его месте не решился бы ни один пилот, хорошо усвоивший теорию гиперсферы, но в том-то и дело, что Крис не был пилотом, и в данный момент ему было глубоко плевать на все: на фигурки внизу, что пытались добраться до последней уцелевшей машины, на крейсер корпорации, который, подоспев к финалу операции, замкнул орбитальную блокаду…

Он хотел жить. Он лично хотел вырваться отсюда, покончить с этим адом, и для этого годились любые средства.

Единственное, о чем он подумал, срывая пломбы и откидывая вверх предохранительные кожухи ручного управления гипердрайвом: наверное, изрядный кусок перепаханной снарядами равнины вслед за его кораблем сожрет гиперсфера?

Что это будет означать для самого Омикрона?

Крис не был специалистом и не знал ответа на данный вопрос.

Нажимая кнопку за кнопкой, он просто включил низкочастотные генераторы десантного модуля, заставив его провалиться в аномалию космоса, совершив этот сложный маневр почти на дне гравитационного колодца планеты, неизбежно унося с собой в Великое Ничто гиперсферы изрядный кусок обезображенной поверхности Омикрона…

* * *

Когда он очнулся после погасившей сознание перегрузки, десантно-штурмовой модуль висел в пространстве, а на пультах его управления злобными огнями цвели сигналы множественных повреждений.

Крис чувствовал себя так, словно по нему проехался планетарный танк. Казалось, что в теле не осталось ни одной целой косточки, но все же он заставил себя со стоном распрямиться в кресле и более осмысленно взглянуть на показания приборов.

Гиперпривод вроде бы выдержал, секции накопителей энергии заряжены наполовину, основная система локации утрачена, вместо нее работает резерв, определены три звездных ориентира, декомпрессия остановлена, изолирован разгерметизированный отсек личного состава, – все, вырвался… Черт его знает куда, но вырвался…

Он не задумывался, сколько душ уволок его модуль в Великое Ничто аномалии космоса, не задумывался лишь потому, что за год, проведенный на Аллоре, успел очень близко узнать людей, волей или неволей поучаствовать в десятках намного более кровавых и грязных операций, которые вершились под прикрытием благих намерений и различных, ставших простыми бумажками законов.

Они все были равны. Каждый выбирал собственную меру жестокости в этом диком мире и выживал в соответствии с ней.

Крис поднял планку своего цинизма выше всех и потому остался жив.

На Омикроне и Аллоре не было для него ничего родного, да и во всей обитаемой галактике тоже.

В эти минуты, приходя в себя после слепого рывка на гипердрайве, который вырвал его из боя над поверхностью Омикрона-6, Крис окончательно пришел к выводу, что он одинок. У него нет родины и близких, нет привязанностей и принципов, есть только одно разросшееся до безумных рамок желание – жить. Жить, несмотря ни на что. Жить, вопреки всему.

Что он и делал, начиная с того момента, как в призрачном кубе далекого сейчас кьюиганского казино высветилась баснословная сумма его проигрыша.

Он тешил себя иллюзиями, думая, что один мир хоть чем-то отличается от другого. Нет. Все были одинаковы, и все их обитатели в равной степени обуревались неистовым стремлением к деньгам, карьере, славе, благополучию. Это было обыкновенное желание жить, по сути – голый, древний инстинкт самосохранения, который цивилизация облекла в разные словоформы, часть которых звучала вполне благозвучно.

Вот и все.

Сейчас, глядя на мертвую бездну, что переливалась на экранах мириадами звезд, Крис видел даже немного больше: на самом деле вот уже более тысячи лет кряду был человек и был космос… они смотрели друг на друга, один – настороженно и враждебно, другой – холодно и спокойно. Просто многим людям, спрятавшимся под шапками атмосфер и крышами своих домов, не было видно этого…

«Возможно, на далекой прародине, в какой-то из периодов докосмической эры, и существовал золотой век, – подумал Крис, с тоской и подспудным страхом глядя на немигающие звезды, – но с момента, как мы покинули Землю, каждый из нас стал зверем ради того, чтобы выжить…»