Я - сталкер. Новый выбор оружия - Андрей Левицкий Страница 30

Пригоршня, видимо, думал о том же.

– Предлагаю так, – сказал он. – Первым идет Химик, за ним – Вик. Шнобель. Энджи. Потом – Патриот. Я замыкаю. Я вас прикрою снизу, вы меня – сверху, на склоне не повоюешь.

– Логично! – обрадовался я такому решению. – Я залезу, попробую закрепить веревку. Пока не скажу, что можно, не суйтесь. Понятно?

Задачка, конечно, примерно как про козу, капусту и волка в одной лодке, но нас больше, и вряд ли предатель будет убивать кого-нибудь прямо сейчас.

– Рюкзак оставь, – предложил Пригоршня. – Если получится веревку закрепить, груз потом поднимем, так проще будет.

И правда. Перекинув «эмку» за спину, бухту троса – через плечо и рассовав по карманам запасные магазины, я отправился на разведку. Команда осталась позади. Хорошо, что прикрывает Никита, ему единственному я пока что доверял.

Обойти озерцо по болотистому берегу, периодически швыряя гайки с бинтами. Для экономии гаек набрать карман мелких камешков – не все покажут, но толк будет. Двигаться медленно, сосредоточившись на своих ощущениях. Не слишком ли глубокие следы остаются в грязи, намекая на гравитационную аномалию? Не дышит ли рядом «топка» – тепло, как затаившийся хищный зверь? Правильно ли дует ветер? Камыш шелестит или мутант подкрадывается? Что плещется на мелководье – лягушка или?..

Пока что было безопасно. Интуиция молчала, а ведь все чувства напряжены до предела. Значит, в округе, скорее всего, нет аномалий и опасных мутантов.

Хотелось бы быстро пройти по прямой – что тут, метров пятьдесят, фигня! – и начать уже восхождение… но приходилось медлить, останавливаться, передвигаться мелким зигзагом – я избегал любых подозрительных кочек, огибал слишком высокие и яркие пучки травы. Чутье чутьем, а рисковать не стоит.

Постепенность и последовательность выматывает.

Среди сталкеров мало педантов, которым неторопливое, как игра в шахматы, прохождение опасного участка доставит удовольствие. Некоторые срываются. Один раз я видел подобное. Шел я, молодой и зеленый, с двумя «стариками» – Баяном и Грибником, где Пригоршня был, уж и не припомню. Отморозки те еще, хотя о покойниках – или хорошо, или ничего. Баян знаменит был страстью к бородатым анекдотам, а за Грибником тянулся темный хвост наркоманского прошлого и участия в какой-то секте. Собственно, Грибник и сорвался – нервы, подорванные «веществами» не выдержали.

Ситуация тогда сложилась примерно такая же, как и сейчас. Мы с Баяном ждали, прикрывая, а Грибник шел вперед, осторожно, по шагу прокладывая маршрут. Его слегка трясло – когда снимал и оставлял нам рюкзак, я заметил, как дрожали руки.

Местность как местность, довольно глубоко в Зоне. Заброшенная стройка: фундаменты, торчащие из них штыри арматуры, упавший подъемный кран. Была поздняя осень, и мы уже изрядно набрали хабара, но, по слухам, впереди было еще много.

Между двумя фундаментами и должен был пройти Грибник. Жалких двадцать метров.

Полчаса у него ушло на первые пять.

Сперва Грибник шутил, перебрасывался с нами репликами, клял и заклинал Зону. Потом замолчал, видимо, сосредоточился. От напряжения уже даже я устал. Баян курил одну за другой. Грибник остановился, перестав разбрасывать гайки, обернулся к нам: «Пошло оно все! Надоело! Эх, Зона-матушка, выручай!» И пошел вперед, не оглядываясь, легкой танцующей походкой.

Несколько лет прошло, а до сих пор перед глазами стоит: вот он идет. Высокий и тощий, еще нестарый мужик. Беззаботно, как по бульвару – по растрескавшемуся асфальту (а каждый знает: трещины эти опасны), не обращая внимания ни на камни, ни на штыри арматуры, ни на что не обращая внимания, насвистывая веселую мелодию. Я похолодел, обмер. Баян заорал: стой, дурак, стой! Грибник его не услышал. В какой-то момент мне показалось: пройдет. Вот так, играючи, пройдет, потому что он понял Зону, понял правила, потому что Зона – только условность, за рамки которой вырвался сталкер…

Наверное, он не понял, что умер. Ну, я надеюсь, что не понял. Электрический разряд – горизонтальная молния – проскочил между двумя штырями, прошив Грибника насквозь.

Баян сломался на смерти друга. Мы вернулись на базу, сталкер пил месяц, наверное. Я потерял его из виду… И через год где-то услышал о его смерти. Пустил себе пулю в рот. Бывает. И чаще, чем об этом принято говорить.

Сейчас я понимал чувства Грибника. Нервы на пределе, сводит зубы, сжимаются кулаки, звенит в ушах, все внутри трясется мелкой дрожью, и кажется: не выдержишь этого медленного прохождения, этой постепенности, неопределенности. Хочется бежать.

Нельзя.

Я остановился, дав себе минуту отдыха. Просто расслабиться, посмотреть на серое, изменчивое небо, вдохнуть запах воды и травы – спокойный, майский. Прихлопнуть севшего на щеку комара. Не оборачиваться на друзей – их нет, есть только я и Зона. И я спокоен, спокоен, спокоен, черт побери!

Пора было продолжать движение.

Расслабиться не получилось – дикое напряжение прошедших дней, неблагоприятная, так сказать, обстановка в коллективе давали о себе знать, отвлекали. Ну не мог я не думать об оставшихся за спиной! О стукаче, о болезни Энджи, о подозрительных навыках Вика…

А между тем, склон приближался. Уже видно было, что, хоть он и порос травой, взбираться будет проблематично – сыпучка. И не обычная, не мелкие камешки, а торчащие пруты, бетонное крошево, застывшие под дождями мешки с цементом, щедро присыпанные мелким мусором.

Я натянул перчатки – не хватало еще пораниться и занести столбняк или другую заразу. Заболеть в Зоне – верная смерть, мучительная при этом.

Под ногами хрустело битое стекло, на ветках кустов болтались дряхлые полиэтиленовые пакеты. Здесь следовало быть вдвойне осторожным. Зато за мной уже быстрее пройдут остальные. Немного осталось.

Одиночество разведчика – худшее из одиночеств.

Преодолев последние метры, я обернулся, махнул рукой: подходите. Они и без того уже продвинулись, где-то полпути прошли по следам. Аж на душе потеплело. Никита помахал в ответ – вижу, слежу, если что, подстрахую.

Никогда не понимал альпинистов. Помогая себе руками, оскальзываясь, я пополз наверх. Если медленно идти – муторно, но медленно карабкаться – еще и сложно. Устаешь, рассеивается внимание, перед глазами – огромная груда мусора, которую нужно преодолеть. Ладно бы – гордый Эверест, свалка строительных отходов… Бросать гайки было попросту нечем. Я двигался на голой интуиции и вбитых годами практики навыках.

Вот, например, торчит ржавый, но крепкий с виду, крученый прут. Очень заманчиво схватиться за него левой, очень удобно. И нельзя. Перебирая, как краб, конечностями, я сдвинулся подальше от него, зацепился за край бетонного блока и все-таки бросил в направлении прута камешек – проверить. Затрещало – кажется, «молния», но слабенькая, выдохшаяся. Мне бы хватило, впрочем.

Склон был изрыт норами. Судя по диаметру – крысиными. Или, может, суслики какие-нибудь выбрали такое странное место для жилья. В любом случае, в дыры лучше не совать пальцы: а ну как кто-нибудь укусит.