Наследник. Поход по зову крови - Антон Краснов Страница 30

Себастьяну показалось, что его губы начинают неметь, как на сильном морозе.

– Что ты мне предлагаешь? – выговорил он.

Привязанный к мачте пленный кемметери закинул голову так, чтобы был виден его гладко выбритый подбородок и мускулистая шея, и беззвучно рассмеялся.

– Предлагаю – я? Мне показалось, что это тебе есть что предложить мне…

– Это что такое?! – громыхнул за спиной Себастьяна тяжелый, сырой, недовольный голос. – Что ты тут делаешь, меррррр… за-вец?

– Вопрос определенно адресован не мне, – спокойно сказал Магр Чужак.

В нескольких шагах от Себастьяна, держась рукой за переборку и тяжело дыша, стоял барон Армин. В руках у него была внушительная чаша с широчайшим верхом. При желании в ней можно было купать ребенка. (Кстати, сам барон Армин неоднократно купал свою единственную дочь в пиве, утверждая, что от пенного напитка волосы – гуще, а здоровье и того пуще.)

О дочери речь и зашла. Мимоходом…

Тяжело ступая, дядюшка Армин приблизился к Себастьяну и произнес:

– Ты хоть знаешь, с кем тут шушукаешься? Думаешь, я не слышал, о чем вы тут?.. Про Аннабель? А-а! Да я ж тебя!.. Лягушачье отребье!

– Мне почему-то упорно кажется, что в вашей собственной родословной лягушки замешаны больше, барон, – негромко произнес Магр Чужак. Его своеобразный металлический акцент придал этим наглым словам особенную надменность и оскорбительность.

Барон поставил чашу на пол прямо у ног кемметери. Он засопел и, вытянув из-за пояса увесистый топорик, взмахнул им раз и другой.

– Вы пьяны, – сказал Себастьян.

Тот скосил на воспитанника налитые кровью глаза и, снова переведя взгляд на оскорбившего его чужеземца, выговорил:

– А хоть бы и так! Если бы ты только знал! Как я вас всех! Если бы ты… только… Э-эх! – выдохнул он и наискосок рубанул Магра Чужака по ребрам.

Тот изогнулся и заскрипел зубами. Этим топориком повар Жи-Ру легко перерубал даже бычьи ребра. Что уж говорить о человеческих…

– Дядюшка, да что ты такое творишь! – взвился Себастьян и вцепился в массивные плечи барона Армина.

Тот развернулся, и воспитанник полетел в сторону и грянулся головой о переборку. Инцидент на второй палубе для Себастьяна был исчерпан…

Барон Армин, багровый, страшный, повернулся к обездвиженному пленнику и снова поднял топор.

И вот тут его глаза, и без того выкаченные от ярости, полезли на лоб.

Веревки, которыми был опутан Магр Чужак, вдруг упали к его ногам, словно изнемогшие от холода змеи. Отдать должное барону Армину – он очень быстро пришел в себя и, вскинув топор, стал в боевую стойку. Чужеземец повел себя совершенно не так, как мог предположить стремительно трезвеющий барон Армин. Волнообразным движением тела он стряхнул с себя остатки пут и, присев на корточки, протянул вперед правую руку.

Прямо к принесенной бароном Армином чаше, которая стояла в шаге от него.

Барон был пьян и там, в кают-компании, перепутал напитки, налив себе не боррского эля и даже не веселого вайскеббо, от которого зрелый мужчина становится младенцем.

В чаше была вода.

Простертые над ней пальцы Предрассветного брата вздрогнули, и на водной поверхности затанцевали узкие, как иглы, всплески, свивающиеся в один тусклый, направленный острием кверху столбик.

Себастьян открыл глаза. В затылке копошилась деловитая и наглая неторопливая боль. Прямо перед воспитанником висело застывшее в жуткой сардонической улыбке лицо опекуна, барона Армина. У него были восковые щеки и желтый, как старый сыр, лоб. На переносице, под глазами, в уголках рта проступили синеватые пятна. Себастьян резко подался в сторону, и тотчас же его качнуло так, что он почти потерял контроль над собой и наверняка бы упал в воду с переворачивающейся лодки…

Если бы барон Армин, утратив равновесие, не упал в противовес своему воспитаннику.

Пока еще живому воспитаннику.

Они находились вовсе не на второй палубе. Они полулежали во все еще покачивающейся лодке где-то в море близ архипелага Аспиликуэта.

Рука Себастьяна повисла вдоль борта посудины. Зачерпнув пригоршню воды, он ополоснул лицо и несколько раз больно ущипнул себя за переносицу, чтобы убедиться, что это не сон.

Стараясь сохранять хладнокровие и двигаться вкрадчиво и плавно, он подтянулся к мертвому барону и заглянул в его распухшее лицо. Одно из век было чуть приоткрыто, и под ним виднелась мутная полоска глазного яблока. Себастьян стиснул зубы и, взяв обеими ладонями голову опекуна, потянул на себя.

Желтый лоб барона уткнулся в локтевой сгиб воспитанника. Глазам Себастьяна предстали основание черепа и мощная шея барона, поросшие редким рыжеватым волосом. Там алела небольшая, совсем невинно выглядящая ранка. Себастьян ошалело потянул ноздрями воздух и, зажмурив глаза, окунул указательный палец в рану.

Кончик легко ушел вглубь. Нет! Не последнее тепло уже остывающей плоти, а крепкий, цепкий холод разом схватил палец Себастьяна.

– Так… – пробормотал тот и, склонившись к дядюшке Армину и почти коснувшись носом его выгнутой шеи, снова сильно втянул воздух обеими ноздрями.

Нежный, сладкий аромат еще тлел в смертельной ране барона.

– Резеда, – отчетливо выговорил Себастьян.