Поцелуи бессмертных - Екатерина Неволина Страница 30

Благородный сэр Чарльз, на гербе которого изображался хищный сокол и алая роза, как почетный гость восседал по правую руку барона и пил уже не первый кубок, вытирая рот рукавом.

Разговор за столом шел о каких-то совершенно странных вещах: количестве припасов, необходимых при осаде, глубине рва, расстоянии от стрелковой башни до ворот. Барон заметно оживился, похоже, найдя себе собеседника по вкусу. Зато Маша откровенно зевала.

Сэр Чарльз не понравился ей. Во-первых, он был старый, наверное, лет тридцати, а то и больше; во-вторых – грубым; в-третьих – просто некрасивым, с грязными волосами, неаккуратными прядями свисавшими вокруг длинного несуразного лица, чем-то отдаленно напоминавшего лошадиную морду. Невоспитанность так и перла из него, хотя Маша уже начала привыкать к тому, что в баронском замке не знают этикета и ведут себя, в том числе за столом, не так, как она привыкла.

В общем, гость оказался вовсе не во вкусе девушки, остальные же, похоже, отнеслись к его визиту с радушием и неприкрытой радостью. Машину точку зрения разделял лишь один из присутствующих за столом. Это был господин аббат. Девушка поймала несколько быстрых острых, как отточенный кинжал убийцы, взглядов, который светский аббат кинул на сэра Чарльза.

Вечер сегодня пошел необычным порядком. В честь прибытия гостя к столу было подано больше блюд, а слуга то и дело подливал в кубки вина. Маша пригубила свой, но чуть не выплюнула: вино оказалось очень кислым и противным. Пришлось тихонько попросить слугу принести воды. Тот удивился, но все же принес кувшин холодной родниковой воды. Похоже, слуги, как и все в замке, списывали все странности поведения молодой госпожи на ее долгую изнурительную болезнь, и Маша была этому только рада. Из всех присутствующих произошедших в ней перемен не заметил только владелец замка. Похоже, он любил свою дочь слепо и не разбирая ее достоинств и недостатков. И Маша успела полюбить его в ответ, словно настоящего отца.

В обычный час, когда барон с аббатом садились за шахматы, все еще сидели за столом. Барон побагровел от выпитого и уже перешел к воспоминаниям о кровавой резне, случившейся где-то среди бескрайних песков Палестины. Леди Роанна тоже оживилась и по части вина ничуть не отставала от мужчин.

У Маши разболелась голова от громких голосов, грохота кубков, которые пирующие ставили на стол с такой силой, словно забивали ими гвозди, и лая охотничьих псов господина барона, которые носились под ногами, выпрашивая куски.

Пользуясь тем, что никто на нее не смотрит, девушка выскользнула из-за стола и вышла из залы.

Ей хотелось немного развеяться, и она снова поднялась на крепостную стену, откуда наблюдала сегодня зловещий кроваво-красный закат.

Однако удобная галерейка оказалась уже занята. Там по-хозяйски расположился незнакомый парень примерно Машиных лет, с растрепанными волосами, в тусклой, покрытой пылью, одежде. Он с деловитым видом, не смущаясь скудным освещением, начищал короткий меч, напевая что-то сквозь зубы.

Маша хотела было уйти, но парнишка заметил ее и уставился на девушку с ничуть не меньшим любопытством, чем она на него.

«Я дочь владельца замка, я здесь хозяйка. Нечего смущаться», – напомнила себе девушка.

– Ты кто? – спросила она, стараясь держаться как истинная леди, вынужденная заговорить с человеком гораздо ниже себя по социальному положению – надменно и немножечко снисходительно.

– Эльвин, миледи. Прибыл сюда с сэром Чарльзом, – представился парень.

Маше не понравился его резкий голос.

– Ты его оруженосец или слуга? – уточнила девушка, уже начавшая разбираться в сословном неравенстве.

– Слуга, миледи, верный и преданный слуга!

Ну теперь-то в его голосе точно чувствовалась издевка. Да кто он такой, чтобы разговаривать с ней подобным образом! Хотя и сэр Чарльз, похоже, недалеко ушел. Ну что же, каков господин – таков и слуга.

Маша хмыкнула, а парень сделал вид, будто полностью погружен в свою работу и стал начищать лезвие с такой силой, будто собирался протереть в нем дырку.

«А ведь он – первый нормальный человек, которого я здесь встретила», – подумала девушка. Этот парень мог быть ее одноклассником – только подстричь немного и переодеть в футболку и джинсы вместо того странного, похожего на женское платье наряда, который на нем сейчас.

Уходить отчего-то не хотелось.

Маша переступила с ноги на ногу, пытаясь получше разглядеть парня.

Теперь на его лицо неровными прядями падала густая отросшая челка, и совершенно было непонятно, симпатичный он или нет. Из-под волос виднелся только прямой правильный нос и упрямый подбородок.

– Первое твое путешествие? – спросила Маша, чтобы прервать неловкое молчание.

Парень поднял на нее глаза. В свете факела они казались темно-серыми и глубокими, как лесные озера.

– Можно и так, сказать, миледи, – отозвался он, немного помолчав. – Если не считать Святой земли.

– О, ты тоже был в Святой земле! – оживилась Маша, поклявшись себе, что разговорит этого молчуна.

– Тоже? – переспросил парень. Он, не робея, смотрел ей прямо в глаза, совсем не так, как слуги, живущие в замке.

– Как сэр Вильгельм и сэр Саймон.

Тонкие мальчишечьи губы вдруг исказила странная гримаса, и он поспешно склонился над мечом и ничего не ответил.

«Как он смеет так себя вести! Он же слуга, а я дочь барона!» – разозлилась Маша, но тут же сама удивилась собственным мыслям: она жила в замке едва ли неделю, а надо же как привыкла, даже назвала себя дочерью старого рыцаря… А парень наверняка расстроился. Тут и без нее хватает желающих указать ему его место. Она-то сама небось не благородных кровей.

– Не обижайся, пожалуйста, – попросила она, присаживаясь рядом с ним на корточки. – Я не хотела тебя обидеть.