Ты, уставший ненавидеть - Андрей Валентинов Страница 30

Прохор и Ахилло переглянулись. Оба они вполне подходили под эти сроки.

– …равно как и то, что Кадудаль был информирован о делах Иностранного отдела, – закончил Сергей. – Вот от этого и будем плясать.

– Постойте, постойте. – Ахилло на миг задумался и покачал головой Насколько я знаю, тогда перешерстили весь Иностранный отдел! К тому же в наши дела мы их не посвящали.

Он поглядел на Прохора, словно в поисках поддержки. Тот кивнул.

– Значит, искали не там, – усмехнулся Сергей. – Вы же сами, Михаил, говорили о телефонистке… Или буфетчице…

– Это, товарищ старший лейтенант, внутреннее расследование, – недоверчиво заметил Прохор. – Это нам не разрешат. Тут санкция самого наркома нужна.

– Будет, – твердо пообещал Сергей. – Я добьюсь.

Расходились в этот хлопотный день поздно, когда на Столицу уже опустилась прохладная осенняя ночь. Прохор отправился к остановке троллейбуса, а Сергей и Ахилло спустились в метро: им было по дороге – Михаил… Кто такой товарищ Иванов? – Теперь, когда они остались вдвоем. Пустельга решил задать этот давно интересовавший его вопрос. Ахилло удивленно поднял брови:

– То есть как это – кто? Иванов – псевдоним товарища Сталина. Он часто использует его, когда подписывает телеграммы по военным вопросам, да и по нашему ведомству. У нас его так часто называют. А что?

На тебе! Ко всем проблемам этого странного дня еще и эта! В памяти промелькнула ночь на Донском кладбище. Он не видел лица этого Иванова, но слышал его голос. Да и фигура, возраст… И вообще, какое дело товарищу Сталину, вождю партии и страны, до похороненного много лет назад молодого красного командира!

– Михаил… А может… Вы не знаете… в руководстве нет другого Иванова? Ахилло пожал плечами:

– Ну, в каждом наркомате есть десяток Ивановых! Но если взять Политбюро, Секретариат ЦК, Совнарком…

– Знаю. – Список вождей Сергей, естественно, изучил досконально. – Но, может, кто-то еще пользуется этим псевдонимом?

– Нет, я бы знал, – усмехнулся Ахилло. – Правда, упоминавшийся уже сегодня гражданин Лапшин пересказал бы вам, Сергей, очередную байку, что существует некто товарищ Иванов, который на самом деле и правит страной, а товарищ Сталин – это либо его псевдоним, либо один из помощников.

– А что, так говорят? – Сергей вновь почувствовал себя скверно. Что бы там ни болтали, но таинственного Иванова он видел собственными глазами!

– Говорят. Пока языки не отрежут. Сергей! Товарищ старший лейтенант! Отец-командир! Извините, если сгрублю! Вы – в Столице! Сплетни здесь тоже столичные… Привыкайте!

– Постараюсь. – Сергей вовсе не обиделся. Действительно, в Ташкенте сплетничали об ином. Впрочем, оставался еще один вопрос:

– Тут… в Главном Управлении… я встречал какого-то комбрига. У него петлицы сапера. Лицо такое красное…

Михаил долго молчал. Они спускались по эскалатору, и только в самом конце бегущей лестницы Ахилло словно очнулся и негромко сказал:

– Вы мне ничего не говорили, Сергей, а я ничего не слышал – ни о комбриге, ни о его петлицах. Да и вы его не видели. Договорились?

– Договорились…

Странно, Михаил-Микаэль явно испугался. А ведь он вовсе не казался трусом! Сергей обругал себя: нет, болтать зря не следовало! Хватит и того, что предстояло раскапывать по долгу службы…

На следующий день Пустельга отправил Прохора в Тамбов, на пороховой завод, а сам сел за докладную наркому с предложением возобновить расследование по делу Кадудаля. Ахилло, чтобы тот не бездельничал, он посадил за длинный список подозреваемых, составленный еще покойным Айзенбергом. В список входили те, кто по своему положению мог поставлять «Вандее» информацию или оказывать иное содействие. Затея почти безнадежная: те, кто помогал подполью, могли занимать должности как в многочисленных наркоматах, включая и Большой Дом, так и в ЦК, а также в Столичном горкоме. Список приходилось то и дело обновлять: за последний месяц бесследно сгинуло двое наркомов, несколько завотделами ЦК, не говоря уже о работниках помельче. Сергей вспомнил замечание Ахилло о телефонистках и был вынужден признать, что в этом случае список вообще не имеет смысла. Правда, для себя он выделил три «узла», где «Вандея» скорее всего могла получать информацию: аппарат ЦК, Столичный горком и, естественно. Главное Управление. Впрочем, и в этом случае круг поисков неимоверно широк.

Внезапно Михаил хмыкнул. Пустельга, оторвавшись от докладной, вопросительно поглядел на орденоносца.

– Да нет, ничего. – Ахилло вновь усмехнулся, но на этот раз невесело. Просто вспомнил, что нам || спецшколе рассказывали.

– Про шпионов?

– Ага, про них, родимых. Во времена Французской революции существовал такой-этакий Комитет общественного спасения. Нечто вроде Совета труда и обороны…

– Помню. Это мы учили. – Историю Французской революции он и в самом деле знал неплохо.

~ Ну вот, и там, представьте, завелся шпион. Не где-нибудь – при самом Робеспьере!

~ Вандейский? – невольно вырвалось у Пустельги.

– Шут его знает. Но, скорее всего, работал на Кобленц, на эмигрантов. Ну, начали его, естественно, искать. Выбирать почти что не из кого: всего двенадцать человек, минус, естественно, сам Робеспьер, Сен-Жюст и Кутон эти были фанатиками. Остается девять.

Сергей отложил в сторону недописанный лист бумаги. Давняя история вдруг почему-то показалась очень важной.

– И что? – не выдержал он. – Нашли?

– Ага. Некоего Эро де Сешеля. Ну вот, шпиона отправили на гильотину… а информация продолжала поступать – причем первоклассная… Прошло сто пятьдесят лет, архивы открыли, мемуары напечатали…

– Не нашли?

– Представьте себе, товарищ командир, нет. А ведь тогда разведка еще не имела такого опыта прикрытия агентуры… Нет, я не в целях нагнетания пессимизма, я так…

– Как это – так? – Сергей внезапно подумал, что Ахилло знает нечто важное – или о чем-то важном догадывается. Тот пожал плечами:

– Наиболее трезвые историки считают, что шпиона там вообще не было. Подполье специально дезориентировало своих хозяев в Кобленце, чтоб получить больше денег. А может, эта игра предназначалась для якобинцев: снесли же голову де Сешелю! Информацию-то можно было получить и иначе… Впрочем, мог быть еще один вариант…

Ахилло помолчал и проговорил тихо, словно раскрывал опасную тайну:

– Информацию мог поставлять сам Робеспьер, из каких-то одному ему известных соображений. Ну а товарищи историки теряются в догадках…

Сергей помрачнел. Ахилло явно на что-то намекал – но понимать его намеки или даже думать о них не хотелось. Некоторое время оба работали молча. Сергей тщательно подбирал выражения докладной, по опыту зная, как важно не написать лишнего – особенно в такой бумаге. Выходило покуда не особо убедительно.