Отзвуки времен - Андрей Васильев Страница 30

И вот застыл перед ним гуль – серо-черный, страшный, расставивший руки-крюки в разные стороны, похожий на гротескного человека с детских рисунков. Он стоял покачиваясь, хлопал глазами-плошками и будто бы на самом деле размышлял – нападать или уходить?

Решение в результате принял не он, а его собрат, который поднялся с пола, выдавил из себя странную какофонию звуков, а после бросился на оперативника.

Николай к подобному был готов, с легкостью увернулся от когтей, свистнувших над самом ухом, и вбил лезвие ножа прямо в лоб неприятеля. В драке гули не самые опасные противники, тем более что у них телосложение крайне субтильное, да еще кости хрупкие. У человека череп запросто фиг пробьешь, поскольку лобная кость самая твердая в теле. А тут пожалуйста, один удар – и падает гуль на камни пола, дергаясь в предсмертных конвульсиях. Собственно, потому они всегда стаей и нападают. Им главное повалить противника, а дальше в ход зубы да когти пойдут.

По всем правилам существования гулей в этом мире, второй враг, увидев смерть напарника, должен был в тот же миг смотаться куда подальше, но он только обернулся туда, где подслеповатой чернотой маячили три прохода ведущие в неведомые глубины, издал горловой звук и кинулся на оперативника, который как раз ногой оттолкнул тело его сородича в сторону.

На этот раз Николаю пришлось чуть хуже, когти гуля все же прошлись по его плечу. Нет, до тела не достали, поскольку он успел изогнуться в стиле Нео из «Матрицы», да так, что аж в позвоночнике что-то хрустнуло. А вот куртку на плече они распороли. Почти новую, недавно купленную.

Других успехов отважный, но глупый гуль не достиг. Лезвие ножа чиркнуло его по горлу, заставив издать неприятно забулькать, а после ударило в грудь, туда, где билось сердце. Да-да, у гулей есть сердце. Вот такая странность природы. Они же не холоднокровные, как, например, их дальние индийские родственники, именуемые нагами.

Не дожидаясь того, когда тело сползет по стенке на пол, Николай, все же двинулся к крайнему правому проходу. Ему показалось, что недобрый смех раздался именно из него. Луч фонаря выхватил из темноты стены, покрытые зеленоватым налетом, какой-то мусор, разбросанный там и сям да поворот, за который свет не проникал.

На мгновение оперативника снова охватил азарт погони, он даже задумался – может все же пойти? Может – попробовать? И именно в этот момент он услышал шарканье десятка-другого босых ног, раздавшееся именно оттуда из-за поворота.

Страха Николай не испытал, за минувшие годы он оказывался в куда худших переделках и сталкивался с куда более опасными тварями, чем эти корявые пакостники. Но решение отступить было принято моментально. Подземелья – территория гулей, и будь ты хоть сто раз хороший боец, если их много, то они все равно до тебя доберутся. Особенно теперь, когда, как оказалось, правила не работают.

Вся штука в том, что по соглашению с королевой Джумой ее подданные в этих местах охотиться права не имели. Здесь рабочие тоннели канализации, люди тут неприкосновенны. Вот те, кто сдуру лезет на глубину, в такую подземную глушь, где вообще непонятно кто и зачем какие-то ходы когда-то прокладывал – они да, могут найти приключения на пятую точку. И даже наверняка найдут, не просто же так каждый третий диггер рано или поздно из подземелий Москвы не возвращается.

Но здесь никто никого не убивает и не ест. Таков договор, который в свое время еще Бокий заключал. Не с Джумой, с ее предшественницей, но смысл не менялся. В девяностые, правда, равновесие было пошатнулось, нежить и нелюдь на время подумала, что она теперь правит бал, но ночь Кровавой Жатвы, когда сотрудники отдела вырезали за несколько часов почти все поголовье как московских вурдалаков, так и кровососущих гостей столицы, все снова расставила по своим местам, и Джума подтвердила старые договоренности.

Как видно, снова настала пора больших перемен. И Ровнин об этом должен узнать, причем как можно скорее. А, значит, нечего лазать по тоннелям, надо возвращаться на поверхность.

Обратный путь показался ему более долгим, но это еще было связано с тем, что оперативник опасался прозевать то место, где он спустился под землю. Хорошо днем, свет через жерло колодца проникает вниз, его не прозеваешь. А вот ночью – запросто. Плюс он внимательно слушал, не идет ли кто за ним. Странное дело, но Николай отчего-то пожалел о том, что рядом с ним сейчас нет Мезенцевой. Вроде от нее шума больше, чем пользы, а вот гляди-ка, появились мысли о том, что лучше этой занозы ему спину никто не прикрывал.

Выдохнул он только тогда, когда наконец вскарабкался по лесенке и, сопя от натуги, закрыл тяжеленой крышкой черноту, царящую внизу.

– Э, ты зачем крышка открывал? – подошел к нему смуглолицый дворник в красном жилете – Воровать его собирался? Да? Сейчас полиция вызову! Ты крышку заберешь – мы платить станем. Так разве честно?

– Хоть согрелся – сообщил ему, вытерев пот со лба, Нифонтов – Уф! Да не дергайся ты, я сам полиция. Вот, гляди.

– Тогда нормально – подобрел дворник, изучив удостоверение – Нам позвонили – крышка воруют. Вон там бува живи. Все видит, слушай! Днем, ночью – глядит!

– Кто живи? – не понял Николай.

– Бува. По-вашему – бабушка. Каждый день звони, что-то выдумывай. Сегодня звони вечером, говори – бикеш люк открыла. Бикеш – девушка, значит. Сам думай – как? Она же девушка! Мы не пошли. Она сейчас звонит, говорит, в люк люди падают. Двое! Я пришел – тут ты.

– О как – Николай отряхнул куртку и поморщился, глядя на вертикальный разрез в районе плеча – Значит, открывала бикеш люк. Забавно.

Выходит, готовила шустрая девица себе пути отхода, подозревала, зараза такая, что ситуация не в ее пользу может сложиться. Предусмотрительная.

Такси, припаркованное у обочины против всех правил, бибикнуло вскоре после того, как он вышел из двора, а после в нем открылась дверца, и голос тети Паши произнес:

– Не догнал? А чего тогда стоишь, кого ждешь? Давай, залезай.

Оказывается, она замечательно обосновалась в машине у черноусого водителя, который отчего-то не уехал после высадки беспокойного пассажира.

– Мы тут с Артаком сидим, беседуем – благодушно сообщила ему старушка – Он из Иджевана родом, а я ведь там бывала. Давно, правда, вас обоих на свете даже в проекте не было. Хороший город, красивый, люди радушные, еда вкусная. Река только беспокойная, Агстев называется. Как ливневые дожди начинаются, так она словно с цепи срывается. Я в ней тогда чуть не утонула. Не поверишь – до того она расходилась, что мост снесла, а я по нему как раз бежала за… Неважно за кем. Артак, а налей-ка моему внучку арцаха, он продрог. Не ровен час, еще заболеет.

– Конечно джана – водитель достал откуда-то плоскую бутылку в светлом шнурованном чехле, наполнил из нее серебряную стопку и протянул ее Николаю – Угощайся, уважаемый.

Арцах оказался подобием водки, только покрепче по градусу. Нифонтов выпил, выпучил глаза, а после аж крякнул. Но пошел этот самый арцах как надо, по венам словно огонь пробежал.