Луна костяной волшебницы - Кэтрин Парди Страница 30

Я вижу в нем себя.

Ярость кислотой опаляет мой желудок. Я резко вскакиваю на ноги, чтобы оказаться подальше от Аилессы. Нас разделяет чуть больше метра, но этого недостаточно. Так что я прислоняюсь к единственной кирпичной стене в комнате, которую, как и остальные в катакомбах, построили, чтобы предотвратить обрушение туннелей. И судорожно втягиваю воздух.

– Ты в порядке? – спрашивает Марсель с ноткой беспокойства в голосе.

Я дожидаюсь, пока мой пульс замедлится.

– Просто проголодался. А ты?

– Я не против перекусить.

Я выпрямляюсь, а затем отодвигаюсь от стены и принимаюсь рыться среди банок и жестянок, стоящих на выступающих кирпичах, которые служат нам в качестве полок. Держи себя в руках, Бастьен. Сосредоточься на деле. Вроде поиска еды и припасов. Здесь почти ничего нет, кроме того мизера, что мы оставили, когда отсиживались в прошлый раз. Если придется задержаться здесь надолго, то кому-то нужно будет выбраться в Довр.

Жюли возвращается в комнату, и на полу тут же образуется лужа. Ее одежда вся промокла, но зато больше не грязная. Она вымылась, что делает каждый из нас по очереди, когда мы оказываемся здесь, потому что от ила кожа зудит, как у прокаженного.

Отжав волосы, она затаскивает ведро воды и закрывает дверную панель.

– Марсель, надо же, ты проснулся. – В ее голосе слышится веселье. Видимо, купание вернуло ее хорошее настроение. – Ты так храпел, что мне казалось, ты проспишь недели две.

Он рассеянно хмыкает и склоняется над книгой.

А Жюли, хромая, направляется ко мне, таща за собой ведро воды. Я выгибаю бровь.

– Не много ли для питья?

Она кивает и передает мне выстиранную рубашку. Я вешаю ее на кирпичи, чтобы поскорее просохла.

– Есть что-то вкусное? – Она смотрит на банку в моих руках.

– Все, как всегда. – Я протягиваю ей кусочек сушеного мяса.

Подруга кладет его в рот и некоторое время пережевывает.

– Знаешь, я тут подумала. – Она подходит к Аилессе. – Разве не будет обидно, если королева появится здесь, но даже не узнает свою собственную дочь?

Аилесса напрягается и вжимается в стену. Но ей некуда бежать. И Жюли окатывает ее водой из ведра. Костяная волшебница начинает кашлять, отчего ее плечи вздрагивают.

Схватив ее за мокрые волосы, Жюли всматривается в ее лицо.

– Так гораздо лучше. Грязь смылась, и мы можем видеть истинное лицо монстра.

Алиесса стискивает губы от злости. А затем подтягивает связанные лодыжки и пинает Жюли в живот.

Та отлетает назад и падает на пол. Но как только проходит потрясение, Жюли вновь вскакивает на ноги, а ее глаза багровеют от ярости.

Merde.

– Жюли, – предостерегающе говорю я.

Но она не слушает.

А вытаскивает нож из ножен на бедре.

Аилесса проворно встает на колени, несмотря на стягивающую лодыжки веревку.

– Хочешь моей крови? – усмехается она. – Так подойди и попробуй. А затем любуйся, как Бастьен умирает вслед за мной.

Жюли стискивает нож так, что костяшки ее пальцев белеют. Марсель захлопывает книгу. Я осторожно подхожу к ним на шаг.

– Жюли, – снова зову я.

Я не собираюсь умирать. Потому что не верю, что моя душа связана с Костяной волшебницей.

– Королева поймет, если она умрет. – Мой пульс учащается, когда я перевожу взгляд на Аилессу. – Ведь так?

Сверкающие глаза Аилессы скользят от меня к острию ножа Жюли. Костяная волшебница поджимает губы, но кивает.

Зарычав, Жюли метает нож. Но Аилесса успевает увернуться, так что клинок ударяет в каменную стену.

Меня захлестывает прохладная волна облегчения.

Скрип, скрип.

Я оглядываюсь за спину. Что-то шуршит за дверью. Нахмурившись, я подхожу к глиняной преграде, закрывающей вход в комнату. И снова слышу скрежет. И тихий писк. Животное? Никогда не видел здесь ни одно из них, даже крыс.

– Что там? – спрашивает Жюли.

– Не знаю.

Скрежет усиливается, а писк становится громче. В туннеле явно не одно существо. И они отчаянно пытаются пробраться в комнату. Что, если с ними и мать Аилессы?

Это невозможно. Она бы не смогла выследить нас так быстро. Я пригибаюсь и осторожно толкаю тонкую перегородку, заменяющую дверь. Мне довелось немало времени провести в канавах и переулках Довра, так что грызуны не вызывают у меня омерзения, но совершенно не хочется, чтобы мне откусили палец.

Дверь приоткрывается. И приглушенный писк усиливается до визга. В щель просовывается пушистая коричневая голова с приплюснутой мордой. Свет лампы отражается в черных глазах-бусинках. А следом за ней появляется еще одна голова.

– Летучие мыши, – поморщившись, говорю я.

– Но они не гнездятся в катакомбах, – удивляется Марсель.

С нехорошим предчувствием я поворачиваюсь к Аилессе. Она не сводит взгляда с существ, пытающихся проникнуть в комнату, и в глазах светится надежда. Их привела сюда магия Костяных волшебниц, хотя мне и непонятно как.

Я протягиваю руку, чтобы захлопнуть перегородку, но одна из летучих мышей пробирается внутрь и расправляет свои бархатистые перепончатые крылья. Они невероятно огромные. Раза в два больше, чем у обычных летучих мышей.

– Гигантская вечерница, – благоговейно выдыхает Марсель. – Но они же живут в лесу и не должны… – Его слова затихают, а лицо бледнеет, когда летучая мышь обнажает клыки, собираясь напасть на меня. – Кажется, ты ей не нравишься.

Жюли резко втягивает воздух.

– Бастьен, берегись!

Тварь с визгом летит мне в лицо. Я отползаю назад и принимаюсь размахивать руками, чтобы отогнать ее. Но вслед за ней устремляются другие летучие мыши и нападают на меня.

– Что делать? – кричит Марсель.

Он вскочил на ноги и пытается отбиваться своей книгой, но летучих мышей слишком много. Как минимум десять или пятнадцать.

– Закрой двери! – вопит Жюли, сражаясь с летучей мышью, которая вцепилась ей в волосы.

Я отмахиваюсь от тварей, впивающихся мне в руки, и толкаю дверь. Но летучие мыши сильно напирают на перегородку с другой стороны, не давая сдвинуть ее. Сколько их там?

И тут в голове вспыхивает воспоминание. Нож Жюли. На земле рядом с Аилессой. Подруга так и не успела поднять его. Я отпускаю перегородку и оборачиваюсь. Сквозь ураган из летучих мышей мне удается разглядеть Аилессу. Она уже успела перерезать веревку на запястьях и сейчас разрезает ту, что удерживает лодыжки.

Подняв руки, чтобы защитить лицо, я пробираюсь к ней.