Все лорды Камелота - Владимир Свержин Страница 30

Короли правят народами, банкиры – королями, но выше их – летописцы. Они правят историю.

Бисмарк

Идти до оврага пришлось часа полтора. Я помнил это место ещё со времени нашего «пришествия». Тогда, неосторожно спустившись по довольно пологому склону, с другой его стороны мы наткнулись на почти отвесную стену. Овраг был длинным, не менее мили, и нам пришлось долго тыкаться в потёмках, пока мы не нашли выход. Такой рельеф вселял робкую надежду, что выброшенный сэром Бэдивером клочок прорицания не был унесён ветром и спокойно лежал где-нибудь в зарослях репейника, густо устилавшего влажное дно оврага своими широченными листьями.

Нам оставалось уповать на удачу, поскольку перспектива поднять каждое зелёное опахало, высматривая, не притаился ли под ним кусочек пергамента величиной два на четыре дюйма, занятие, требующее времени и китайского упорства. Если бы ещё эти поиски дали хоть какой-то результат!

– Я точно выкинул его здесь, – бормотал сэр Бэдивер, переворачивая очередной лист, – вон под тем дубом я стоял и думал, как мне поступить. Может быть, птица унесла его себе в гнездо?

– Август. Птицы не вьют гнёзд, – хмуро вздохнул я. – Впрочем, какая-нибудь сорока могла и ухватить. А скажи-ка, братец, ты, случайно, в этих краях чужаков не встречал?

– Да я и сам здесь ещё чужак, – хмыкнул оркнеец. – А люди тут ходят. Углежоги, свинопасы, браконьеры. Да мало ли кто? Только вряд ли кому-нибудь из них понадобится пергамент. Тем более, – Бэдивер огляделся вокруг и зашептал мне на ухо, – все они здесь нехристи, а предсказание написано на коелбрене. Читать-то они, понятное дело, не умеют. Но кто ж из них решится нести к себе в дом записку друида.

– Вероятно, ты прав, – кивнул я, памятуя, что встреченный Лисом на болоте незнакомец вряд ли мог быть углежогом или свинопасом. Да и браконьеров с мечами, но без луков мне встречать не приходилось. Однако не мог же я заявить Бэдиверу, что у меня было видение, и я знаю о присутствии в этих краях весьма странного путника, к тому же скрывающего своё звание. Ему не хуже меня было известно, что магические способности в доме Бьерна передаются исключительно по женской линии.

– Эй, братья по горячим делам! – раздался сверху с обрыва голос Лиса. – Как успехи у красных следопытов?

Судя по смущённому взгляду Бэдивера, образная речь моего напарника была для него непереводимой игрой слов.

– Это у них в трансальпийской Галлии так обычно спрашивают, удалось ли что-нибудь найти. – Я мысленно погрозил Лису кулаком. Однако он, похоже, не обратил на это никакого внимания.

– Ребятки, не уходите никуда. Я к вам спускаюсь, – обнадёжил нас Рейнар. – Я вам такое расскажу! – он начал спуск, ловко цепляясь за торчавшие из земли корни, хватаясь за чахлые кусты, свисающие над оврагом, и перескакивая по-обезьяньи от одной едва заметной зацепки к другой. – В общем, так. – Лис спрыгнул с четырёхъярдовой высоты и мягко приземлился на дно оврага. – Настрелял я пяток уток. Дай, думаю, виверну подкормлю. На нас-то всех, пожалуй, и трёх уток за глаза хватит, ну и пара – животине. Оно ей, конечно, как слону – дробина. Вон, вишь, полетела, красотка броненосная! – он ткнул пальцем в небо, где, распластав крылья, делала вираж жуткая тварь. – При её-то габаритах и парой овец не наешься, но всё-таки не так голодно.

Приметаюсь я к ней с презентом, а она, бедная, сидит на поляне, гложет куст шиповника. Я, значит, хватаю птичек, а под осень они уже жирку нагуляли, такие сочные – у самого слюнки текут, и начинаю трясти ими возле морды чудовища. Главное, думаю, поймать момент, когда она пасть откроет, а то ведь, с голодухи не разобравшись, руку отхряпает и спасибо не скажет. В общем, я перед ней дичью трясу, а виверна и ухом не ведёт. Даже не то чтобы не ведёт, а всё норовит ко мне спиной повернуться. Глаза скосила, чуть не плачет, куст этот у неё, по-моему, аж в горле застрял, а она его всё наяривает, аж гай шумыть.

– Это снова по трансальпийски, – пояснил я.

– А-а, – сэр Бэдивер понимающе покачал головой, – и что же было дальше?

– Дальше – больше. Вылетает из лесу, как м-м… – Лис вопросительно посмотрел на меня, – рысь, раненная в район хвоста, святой Каранток.

– Он не святой, – хмуро сообщил моему другу сэр Бэдивер. – Он… Я уж и не знаю кто.

– У Карантока с преосвященным Эмериком вышли разногласия по поводу установок Никейского собора.

– Да-а?! – Лис с подозрением поглядел на меня. – А где они хотели его устанавливать?

– Кого? – не понял я.

– Ну, этот самый Никейский собор.

– «Лис!» – передал я по закрытой связи. – «Не позорь мои седины! На Никейском соборе в 325 году от Рождества Христова было решено, какие тексты будут входить в канонический Новый Завет, а какие нет».

– «Шо, правда?» – удивлённо передал мой друг, и мне так и не удалось понять, куражится он или действительно удивлён. – «А как им это удалось? У них было спецвидение от Самого? Или так, рейтинговая система?»

– «Это запутанная история. Я тебе её как-нибудь в другой раз расскажу. В сравнении с количеством апокрифов, в Новый Завет не вошедших, его смело можно считать хрестоматией по священным текстам».

– «Слушай, это не Собор! Это какой-то Главлит напополам с военной цензурой!»

– «Вот и Каранток был примерно того же мнения».

– Ладно, – умиротворяюще махнул рукой Лис. – Мне шо так, шо эдак. Не святой, так не святой – мужик-то всё равно хороший. В общем, выпуливается он на поляну и вещает в духе: «Отсюда прочь! Сюда я больше не ездец!» Ну, я его тут спрашиваю. «Святой!» – Лис вновь наткнулся на неодобрительный взгляд сэра Бэдивера. – Ладно-ладно. «Подвижник! Чего это твоя скотинка уток не жрёт? Не захворала ли?» Он на меня глаза выпучил, словно я его по башке перначём навернул, и говорит так укоризненно: «Как же может вкушать она мясо, когда сегодня пятница – день, когда каждый верующий орошает ланиты свои слезами, вспоминая участь Спасителя, преданного злою изменою в руки палачей? И вам, – в смысле нам, – скоромное вкушать нынче негоже». Как, кстати, – Лис указал на подстреленных уток, висевших у него на поясе, – насчёт перекусить с дороги?