Водный мир - Людмила Райот Страница 30

Я намеренно держусь позади и спускаюсь самой последней, пока военные и встречающие обмениваются приветственными жестами и фразами. Спину оттягивает рюкзак с блокаторами помех, руки скользят по влажному металлу лестницы, и вообще ощущаю себя на редкость глупо. Понятия не имею, насколько мое появление уместно и правильно. Просто знаю — самое время проявить инициативу и заинтересованность жизнью Атлантиса. Должна же я как-то соответствовать образу компетентного и уверенного профессионала из другого мира?

Ник замечает меня, распластавшуюся на лестнице, и оказывается рядом.

— Что ты здесь делаешь? — вместо гордости за предприимчивость супруги в голосе мужчины слышится ужас вперемешку с изумлением.

— Вхожу в роль будущего и надежды всего сообщества интернациональных миров, — бурчу я, все еще не до конца простившая ему самодеятельность с моим трудоустройством.

Он кладет руки мне на талию и снимает с лестницы, без труда поднимая в воздух и ставя на землю. На мгновение прижимает к себе, развернув к себе лицом, и тут же отступает в сторону, поддерживая легенду чисто деловых отношений.

Всего лишь маленький жест, ничего не значащий эпизод для случайных свидетелей, и целая кладезь смыслов и эмоций для посвященных. Я вспыхиваю, как спичка, и утыкаюсь взглядом в черный материал островного покрытия, все же успев заметить ответный огонь в карих глазах.

Никель заводит руку под мой рюкзак, пробуя его на вес, и довольно крякает.

— Ладно, идем. Только веди себя прилично и без нужды не высовывайся.

Жители приглашают делегацию с корабля пройтись по их владениям, которые, к слову, выглядят райски: зелень растет на нескольких платформах, поднимающихся ближе к центру острова и образующих ступенчатую пирамиду. Под деревьями растет кустарник с неизвестными мне ягодами, под кустарником ковром лежит густая трава. Я не сразу вникаю в суть отношений между суровыми военными и простыми атлантийцами, но постепенно, благодаря подсказкам внутреннего подсказчика и коротким замечаниям Ника, все становится ясно.

Этот остров — один из нескольких десятков островов по выращиванию фруктов, ягод и производству древесины. Дерево — ценный ресурс на планете, поэтому данные плавучие единицы не участвуют в свободных обменах и передают результат своей деятельности прямиком в руки арзисов, занимающихся их дальнейшим распределением.

Слышу рядом низкий голос и удивляюсь: похоже, Никель тоже решил укрепить имидж среди атлантийцев. Пока военные придирчиво осматривают местные угодья, прогуливаясь по зеленым аллеям, он пристает к двум работникам. Представляется гостем из Набила, пожимает им руки (они удивлены необычным жестом, но послушно разрешают прикоснуться к себе) и тут же переходит к распросам.

Сыпет непонятными терминами, вставляет сленг и какие-то мужские, чисто атлантийские шуточки. Интересуется исправностью техники и налаженностью технологического процесса. Атланты, сперва насторожившиеся любопытством чужака, вскоре закрывают глаза на непривычную внешность Никеля и бойко делятся с ним заботами.

На зеленом острове все идет не так-то гладко. Постоянно не хватает плодородного грунта, а запасы почвы со дна моря почти истощились. Недоработки в системе навигации приводят к тому, что платформу периодически заносит в штормящее море, бури которого валят деревья даже вопреки усилиям метеостанций, управляющим климатом на планете. Но самый сильный урон приносят не ветра с дождями, а люди. Все чаще случаются нападения оторванных (1).

Ник принимает озабоченный вид и предлагает варианты решения проблем. Использовать искусственные грунты и удобрения из Набила. Рассчитать погрешность смещения при дрейфе острова и заложить ее в систему навигации. От оторванных… нет, что делать с ними, пусть решают арзисы.

— Что происходит? — тихо спрашиваю я, когда он, осчастливив своими ценными идеями технологов с острова, выискивает глазами следующую жертву.

— Втираюсь в доверию к местным, — также тихо отвечает он. — Я принял к сведению твое замечание — мол, предвзятое отношение к местным мешает мне достичь успеха.

Общительность Ника, доброжелательность островитян и, особенно, отсутствие внимания со стороны военных вызывает во мне волну азарта. Вижу стайку местных девушек, собирающих фрукты с низкого кустарника и направляюсь прямиком к ним. Вот только я не собираюсь строить из себя эксперта по насаждениям. Гораздо более удачной мыслью мне кажется разговор о нашем. О девичьем.

Я снова облачена в удобные брюки и обтягивающую белую майку, подражая мужскому стилю одежды. Из атлантийских национальных признаков осталась лишь неумелая французская коса, заплетенная утром перед зеркалом (зеркало! Как же я была рада снова увидеть себя в зеркало!). Но отличия от местных женщин больше не беспокоят меня. Общение с гереро оставило на мне неразличимый глазу знак сопричастности к островным законам и нормам поведения. Подарило удивительное ощущение дежавю, словно прошлую жизнь я провела на Атлантисе.

Не дав себе времени на сомнения, кидаюсь грудью на амбразуру: рассыпаюсь в комплиментах откровенно-женственным нарядам атлантиек, восхищаюсь цветом и фактурой ткани. Прошу пощупать — действительно ли она такая же мягкая, какой кажется?

Реакция девушек напоминает реакцию мужчин на Никеля: они смотрят на меня с изумлением, явно впервые встречая гостью из другого мира. Не скрывая оторопи, рассматривают меня со всех сторон, самые любопытные обходят по кругу, прерывая работу. Но искренние комплименты (нахваливая внешний вид этих островитянок я ни капли не кривила сердцем: по сравнению с костюмами моих прежних подруг-атлантиек они и правда восхитительные) найдут путь к сердцу любой женщины.

Я добавляю капельку женской зависти, мельком жалуясь на собственный брутальный костюм и жестокого начальника, заставившего его носить, и осторожная симпатия сменяется горячей поддержкой и неприязненными взглядами в сторону Никеля, наблюдающего за нами с видом настоящего знатока театрального искусства.

— Что это за фрукты? — я показываю на корзины, заполненные продолговатыми плодами красивого розового цвета.

— Он зовется сцантис. Держи, — статная атлантийка с большим черным цветком, вытатуированном на груди, кидает мне местный апельсин. — Этот вкусный, съешь сама. А вот этим, — она срывает с куста еще один плод, чуть менее яркой расцветки, и понижает голос, — угости своего босса. Может, подобреет и раскошелиться на нормальную одежду.

— Вряд ли, но спасибо, — смеюсь я и прощаюсь с островитянками.

Догоняю Никеля и с аппетитом вгрызаюсь в бархатистую кожицу, приятно пахнущую цитрусом, и тут же закашливаюсь от неожиданности. В рот брызжет сок, сочные мясистые волокна распадаются насыщенным кисло-сладким вкусом. Кажется, под шкурой сцантиса маскируется лимон, щедро сдобренный сахаром.

— Ммм, наконец-то я получу хоть что-то в ответ на свои хлопоты, — говорит Ник и тянется за фруктом.

— Это не тебе, — я прячу руку за спину, вытирая набежавшие на глаза слезы.