Азиль - Анна Семироль Страница 3

Старательно огибая прохожих, не забывая улыбаться и подмигивать встречным девушкам, Ники минует маленький жилой квартал и оказывается на пустыре, отделяющем высотки от городской свалки.

«Как можно жить в этих домах? — думает Ники, морщась от запаха отбросов. — С такой-то вонищей по соседству. Особенно летом, когда жара. А ещё говорят, преступники прячутся на свалке от полиции под грудами мусора. Не верю. Вон, какие тут крысы здоровенные, наглые. Готов поспорить, стаями на людей нападают и жрут».

Доминик пересекает пустырь, внимательно глядя под ноги, проскальзывает за калитку, рукавом куртки цепляется за проволочную сетку, дёргает так, что вся ограда ходит ходуном. Охранник бросает на него сердитый сонный взгляд, но даже не пытается остановить. За месяц он привык, что этот парень постоянно заявляется сюда по вечерам. И ему точно нужны не вещи, которые можно обменять на рынке. Ники следует мимо череды припаркованных на ночь мусоросборочных машин, перепрыгивает через рельсы, по которым вагонетки, наполненные барахлом, гонят в подземные цеха на переработку. Мельком косится на отсортированное за день, но пока не погруженное: аккуратные горки раздельно лежащего тряпья, пластика, битого стекла, металла, целлюлозных отходов. В стороне на корточках сидят пятеро мальчишек и разбирают на детали что-то, напоминающее стеллаж. Ники думает, что вся техника Азиля зависит от мусора. Большинство отходов идёт на топливо, ещё часть — на вторичное использование. Забавно: месяц назад он об этом даже не знал.

Доминик обходит маленькое административное здание, возле которого, как обычно, мнутся перекупщики старья. И, судя по внешнему виду, перекупщикам живётся неплохо.

«А ведь и правда: можно вообще не работать, — размышляет Ники. — Просочился на свалку, поковырялся в том, что сюда свозят, нашёл ту же старую посуду или одежду, из которой вырос ребёнок — и неси себе, выменивай на купоны. Правда, если охранник тебя заловит и при тебе не будет разрешения от администратора, можно и по шее получить».

Конечно, Ники Каро приходит сюда совсем не за мусором. Здесь, на сортировке, работает по вечерам главная причина недовольства его родителей. Вот же она — робко мнётся на границе тени и света тусклого уличного фонаря.

Делая вид, что не видит её, Ники украдкой косится на длинные ноги в ярких сапожках и застиранных штанах, замечает тёмное пятно на коленке: прилип кусочек водоросли. Взгляд скользит выше — по бурому, растянутому от долгой носки свитеру, прижатым к груди кулачкам. «Она каждый раз так меня встречает. Стоит в полутени, сжав кулаки на груди, — думает Доминик — и не может сдержать улыбку. — Вот сейчас…»

— Ники-кун, — окликает его робкий голос обладательницы мешковатого свитера.

— Кейко-о-о! — радостно вопит Доминик, раскидывая объятья. — А я тебя высматриваю-высматриваю… Думал — ушла, не дождалась, нашла другого.

Даже при плохом освещении видно, как девушка краснеет. Раскосые тёмно-карие глаза наливаются слезами, губы обиженно сжимаются. Ники становится стыдно за глупую шутку — но лишь на мгновение. Он подбегает к Кейко, осторожно обнимает её.

— Ну же, прости. Я так не думал. Глупо пошутил, извини.

Она молча кивает, утыкается лбом ему в плечо. Доминик оглядывается, ловит заинтересованные взгляды перекупщиков и быстро шепчет в прикрытое длинными тёмными волосами ухо девушки:

— Пойдём отсюда, пока вон тот мужик от зависти не лопнул. Я кое-что тебе привёз.

Кейко неуверенно пожимает острыми плечами:

— Не надо подарков, Ники-кун. Я и так…

— И слушать ничего не желаю, — закатывает глаза Доминик. — Подарки — это моё личное и добровольное дело. Так? Ну и вот. Не понравится — выбросишь. Или отдашь своей злюке-сестрице.

Молодой человек вкладывает ей в ладонь плитку прессованных сухофруктов и увлекает девушку за собой. Они покидают свалку, идут узким пыльным переулком, спотыкаются обо что-то в темноте. Доминик разражается фонтаном неизысканных ругательств, Кейко нервно смеётся.

— Валите отсюда, чёртовы гуляки! — откликается из-под груды мусора сонный голос.

— Ты бы не спал на земле, приятель, — нейтральным тоном советует Ники. — Синий лёд…

И резко смолкает, уворачиваясь от летящего булыжника.

— Катись, умник! — несётся из-под хлама. — Какая разница, как подыхать!

Ники уже не слушает, быстрым шагом удаляется прочь. Кейко почти бежит за ним, то и дело оглядываясь назад. Догоняет, бережно касается локтя. Парень с грустной усмешкой обнимает её за плечи, целует в щёку.

— Уведи меня куда-нибудь, Кей. Давай сбежим. Достали все.

— Куда ты хочешь?

На секунду он задумывается, сбавляет шаг.

— Две вещи никогда в жизни не видел: море и небо. Отведёшь?

Кейко грустно качает головой. В раскосых глазах читается испуг.

— Нельзя. Там опасно для тебя.

Ники гладит щёку девушки, касается трубочки носового катетера.

— Кей, мы ненадолго. Я знаю, что воздух не убивает сразу, если ты без защиты. Ты в безопасности, а за себя я не боюсь, — Он делает паузу, видит нерешительность на лице Кейко и вкрадчиво тянет: — Ну пойдё-ом… Ответственность за последствия я беру на себя. Хорошо?

Он ни на миг не сомневается, что она исполнит его просьбу. Брату Советника Каро никто не отказывает. В этом секторе Третьего круга Азиля — точно. Можно даже не прибегать к безотказно действующим словам, произносимым с лёгкой укоризной: «Ну ты же меня любишь?» Бабская фраза, но на влюблённых дурочек действует стопроцентно. Доминик Каро не раз в этом убеждался.

Кейко Дарэ Ка вежливо улыбается и протягивает ему руку.

— Только ненадолго, Ники-кун, — просит она. — Ночью снаружи холоднее, чем под защитой Купола. Там ветер сильнее.

Вскоре они подходят к границе Азиля. Остаются за спиной редкие огни спящего Третьего круга. Земля суха и абсолютно безжизненна, под ботинками похрустывает подёрнутый инеем гравий. Доминик останавливается перед высоченной колонной одной из опор Купола, задирает голову и пытается рассмотреть в темноте границу между небом, привычным ему с рождения, и тем небом, которое он так хотел увидеть. Кейко ёжится от пронизывающего ветра, приплясывает рядом, дышит теплом в озябшие ладони.

— Не вижу, — разочарованно выдыхает Ники. — Всё такое же.

— Мы ещё не вышли из-под края. Осталось чуть-чуть, — мягко говорит Кейко. — Идём.

Ещё на триста метров прочь от города, и девушка останавливает Доминика.

— Смотри теперь.

Ники ставит на землю коробку, которую взял с собой, плотнее запахивает куртку и всматривается в небо. Сперва довольно трудно рассмотреть что-то сквозь запылённый воздух, но постепенно Доминик начинает различать в вышине яркие светящиеся точки. Он вытирает слезящиеся от ветра и пыли глаза и снова вглядывается в темноту над головой.