Битва судьбы - Дмитрий Казаков Страница 3

– От тебя. Ты не просто охотник, и можешь помочь, – твердо ответил Родомист.

– Все ясно. Я не просто охотник, а очень больной охотник! Что, не так? – Хорт закашлялся еще раз, тяжело, надрывно. – Я калека! Что же я для тебя могу сделать? – лесовик почти кричал, слова его сочились горечью, словно рана – гноем. – Ведь ты для меня сделать ничего не можешь!

– Ты не калека, а я – не великий маг. И сделать для тебя я на самом деле ничего не могу. Это правда. Но мне очень жаль, что ты носишь свою боль в себе, – слова Родомиста подействовали на Хорта, точно вода на пламя. Охотник сгорбился, глаза его погасли:

– Не калека, пусть так. Но немногим лучше, – Хорт поднял взгляд, и Леслав вздрогнул, столько боли ощутил он за серыми зрачками.

– Я не могу вылечить тебя, – сказал Родомист твердо. – Но я могу помочь тебе немного отвлечься от боли. Помогая другим, забываешь о себе, помни об этом.

– Тогда я повторяю вопрос: чем я могу помочь? – теперь Хорт говорил спокойно, лишь губы его время от времени кривились.

– Во-первых, тем, что оставишь меня и моего ученика на несколько дней у себя. Во-вторых, тем, что никому не скажешь об этом.

– От кого скрываешься, маг? От собратьев, или от князя? В опалу попал?

– Все хуже, Хорт, много хуже. От Остроухих и их драконов.

– Плохо дело, – покачал головой охотник, глаза его расширились от удивления. – Но в том, что ты просишь, нет ничего сложного. Живите, сколько надо. Человек человеку друг, а не волк, если рядом Остроухие, – охотник ухмыльнулся. – Что еще?

– В-третьих, тебе предстоит отправиться к северной границе. Отыскать там одного человека и привести сюда.

– И кого же?

– Воеводу Ратана.

– Ты с ума сошел? – вяло возразил Хорт. – Это же почти тридцать верст в один конец! Да и не послушает меня твой воевода.

– Послушает. Я дам тебе знак, увидев который, он обязательно последует за тобой. Но привести Ратана нужно опять же тайно, – маг говорил твердо и уверенно, и Леслав понял: главное сделано, Хорт согласился помогать.

После того, как Хорт ушел, Леслав полез, было на печь – понежиться еще немного, но резкий окрик остановил его:

– Это ты куда собрался? А учеба?

– Какая учеба, наставник? Ведь мы в такой глуши.

– Ну и что? Настоящий маг учится где угодно, даже в нужнике! И, кроме того, вспомни «Книгу Дней». Какой сегодня день?

Леслав со стоном слез с печи:

– Шестой, день Сойки.

– Правильно, и что положено делать в этот день? – продолжал допытываться маг.

– Рекомендуется отдых, напрягаться нельзя, – вспоминалось с трудом. Память тоже устала вчера, и работала со скрипом. – День целительства и приготовления лекарств, укрепления здоровья и совершенствования воинского умения.

– Ты все сказал правильно, о мудрейший среди безбородых. Марш на улицу!

Вышли из избы. Снаружи оказалось не холодно, солнце, предвещая весну, заливало лес потоками теплого золота. Ветер, что вчера грозно рычал и тряс вековые сосны, словно тростинки, сегодня едва ощущался. Пахло хвоей.

– Вот там хорошее место, – Родомист указал на небольшую полянку в полукружье обсыпанных снегом почти по макушки сосенок. – Сначала – расслабление.

– Но как, учитель? На чем я буду сидеть? – возмутился Леслав.

– На чем? На снегу, естественно. Если хорошо сконцентрируешься, то и холод, и сырость тебе не помешают. Давай, садись.

Леслав, морщась, уселся. Снег оказался неожиданно плотен, почти не просел. Пятой точке сразу стало холодно.

Юноша закрыл глаза, заставил себя не слышать шум леса. Когда это удалось, принялся гасить мысли, привычно сосредотачиваясь на ощущениях. Мысли ушли, и сразу, скачком нахлынули ощущения от всех мышц, от органов, от каждого по отдельности и от всех вместе. Мгновение – и юноша почувствовал текущую сквозь него Силу. Силу, что дает жизнь всему, от огромнейшей сосны до крошечной букашки. «Лишь победив себя, сможешь одолевать других» – первая заповедь мага, а победа над собой начинается с победы над собственным телом, над его леностью и косностью.

Вот слегка подергивает мизинец левой ноги. Леслав мягко, осторожно направил туда чуть больше Силы. Теплая волна омыла стопу, и подергивание прекратилось. Так он прошел все тело, от пяток до макушки, снял все заторы на пути Силы, которые и рождают болезни. И в тот момент, когда все тело стало единым целым, словно кусок расплавленного металла, он легко, одним движением, вскочил на ноги.

– Я готов, учитель, – звонкий голос пронесся по лесу.

– Хорошо, – ответил Родомист, выходя из-за деревьев.

Они встали друг напротив друга, слегка расставив ноги и согнув колени. Сторонний наблюдатель не заметил бы никакого движения, словно две диковинные статуи встали средь деревьев. Но мощь мага не в рукомашестве и дрыгоножестве, а в умении владеть Силой, в умении распознавать ее, накапливать и использовать. И когда тела магов, молодого и старого, сохраняют неподвижность среди леса, и лишь пот, несмотря на мороз, стекает по лицам, разум их работает. Учитель создает фантомы болезней на своем теле, и показывает, какой вид и какая дозировка Силы необходимы, дабы сию болезнь разрушить. В шестой день любого месяца хорошо заниматься целительством, в том числе и учиться ему, как сказано в «Книге Дней». А книга эта известна не то, что магу, каждому человеку, и не только человеку, от восточных гор до западного моря.

Ее текст есть в каждом доме населенного мира. Бумага дешева, и первое, что дарят молодоженам на новоселье – именно эту книгу. Без нее невозможно вести хозяйство. Описан каждый день месяца, указано, что делать, как жить. Но полный список «Книги Дней» – «Книгу Дара» имеют у себя лишь правители и маги, слишком много содержит она того, что не стоит знать обычным людям. Но кроме упомянутых Книг, есть и третья, вершина откровений Творца, «Книга Циклов», в которой повествуется о времени, измеряемом Циклами и Великими Годами. Многие слышали об этой книге, но мало, кто видел. Говорят, что существует всего семь ее копий, по одной на каждое из Племен, и лишь облеченные Даром маги и правители могут читать ее. После обеда Родомист усадил ученика за «Книгу Дара». Ее каждый маг должен знать наизусть, вот и корпел Леслав над страницами, запоминая, сопоставляя с уже известным. Когда же за окнами совсем стемнело, и при лучине стало невозможно читать, юноша с вздохом отодвинул книгу, и спросил:

– Учитель, а откуда вы знаете Хорта? Ведь он в таком медвежьем углу живет?

– В медвежьем углу? – маг повернул голову, и Леслав вздрогнул, настолько маг в этот миг походил на своего животного-покровителя, огромного черного ворона. – Лучше быть человеком в медвежьем углу, чем зверем в городе. А с Хортом... – маг примолк, опустил голову. – Ровно тридцать два года назад я проходил через эти места. Времена тогда были более спокойные, и шел я в земли Остроухих. Заночевал в Болотных Выселках. А утром Нового Года, прямо после Смены Цикла принесли мне младенца: «Благослови, великий маг!» Я посмотрел и удивился, очень удивился. Мальчик родился больным, столь сильно, что моего искусства не хватило вылечить его тогда, и не достает сейчас, – Родомист нервно дернул щекой. Леслав с удивлением заметил, что по лбу учителя стекают крупные капли пота, хотя в избе совсем не жарко. – Но не болезнь новорожденного удивила меня. Мальчик ухитрился появиться на свет в тот миг, когда старый день и прежний год, даже старый Цикл еще не умерли окончательно, а новые – не вступили в полную силу. Он родился в самый момент восхода. Ты прекрасно знаешь, что, родившись в определенный день, человек получает характеристику животного дня, его тотема. То же и с годом. Ты, например, родился в год Сороки, в день Окуня, – юноша кивнул. – А Хорт получил характер не от одного тотема дня, а от двух, не от единственного тотема года, а также от двух. И всего у него их четыре! Это воистину удивительно. Наш охотник настолько непредсказуем, что даже мне трудно предвидеть его действия. Почему так случилось, какая судьба суждена ему, я тоже не могу понять, хотя слежу за ним с самого рождения. Да, он болен неизлечимо, живет в глуши, но... – что значит это «но», Леславу не суждено было узнать. Родомист неожиданно замолчал, дунул на лучину, так что тьма ворвалась в комнату, и рявкнул: – Спать пора! Пришлось подчиниться.