Кодекс убийцы - Елена Малиновская Страница 3

– Ты чего затих? – Флокса натянула прямо на голое тело слишком облегающее, на мой взгляд, черное длинное платье. Немного подумав, надела на шею серебряный медальон храма богини-дочери, на котором были изображены два крыла как символ ветра. – Заснул, что ли?

– Рядом с такой красоткой, пожалуй, задремлешь. – Я усмехнулся и в свою очередь встал. Попытался привлечь девушку к себе, но тут же получил шуточный удар локтем в живот, после чего жалобно вопросил: – Драгоценная моя, ты чего дерешься? Или уже воображаешь, как с преступником расправляться будешь?

– Может быть. – Флокса провела моей расческой по коротким волосам и неожиданно нахмурилась. – Если честно, не нравится мне это дело, Шени. Какое-то дурное предчувствие у меня.

Я криво усмехнулся, но промолчал. И что тут скажешь, если сам не в восторге от перспективы убить лучшую подругу?

– Какие-нибудь зацепки уже есть? – словно между прочим поинтересовался я, потянувшись за штанами.

– Да как сказать, – уклончиво проговорила Флокса. – Вообще, если честно, городские власти должны поблагодарить преступника. Этот Тирн – та еще штучка. Точнее, был ею. Наверняка занимался контрабандой. Ходили слухи, что даже участвовал в работорговле. Продавал девушек, по воле случая оставшихся без родных, которые могли бы за них заступиться, в орочьи степи и прибрежные бордели. Говорят, содержал в столице притон, торгующий «белым дурманом».

– Ого! – Я присвистнул, сделав вид, будто впервые слышу о подвигах своей недавней жертвы. – Что же он по улицам так спокойно разгуливал?

– Потому что в нашем государстве у кого есть деньги – тот и прав. – Флокса с раздражением отшвырнула расческу в сторону и взъерошила с таким трудом приведенные в порядок волнистые волосы. – Тирн снабжал «белым дурманом» влиятельных придворных. Наш король стар и уже давно не соображает, какие бумаги подписывает. Вот кто-то из дружков купца и выправил ему охранную грамоту.

– Полагаю, врагов у этого самого Тирна хватало, – осторожно заметил я, искоса наблюдая за реакцией девушки.

– Хватало, – легко согласилась она. – Поэтому дельце будет трудным. Не читать же мне мысли всех подряд из окружения купца. Да мне и не позволят. Только при наличии веских доказательств виновности.

Я наклонил голову, пряча довольную усмешку. Да, Флокса не имела права без личного разрешения бургомистра снимать со своих рук перчатки. А тот, здраво полагая, что пользоваться такими радикальными способами нужно как можно реже, позволял это лишь после предоставления неопровержимых улик. Что, собственно, по вполне очевидным причинам было мне весьма по нраву.

– Чем сегодня займешься? – Я затянул шнуровку на просторной светлой рубахе и по-хозяйски привлек подругу к себе. Проникновенно заглянул в ее темно-карие, почти черные глаза и шепнул на ушко: – Быть может, поужинаем вместе?

– Не знаю. – Флокса приподнялась на носочки и быстро чмокнула меня в губы. – Шени, как масть ляжет. Мне еще с домочадцами купца беседовать. А это дело ой какое небыстрое. Если сумею вырваться пораньше – зайду за тобой в библиотеку. А так жди меня в нашей любимой таверне. Если не приду – значит, не судьба.

Девушка отстранилась и подошла к двери, где накинула на плечи шаль. Уже на пороге оглянулась, послала мне шутливый воздушный поцелуй и, рассыпая по гулкому коридору дробь каблуков, убежала по своим делам.

Оставшись в одиночестве, я быстро прогнал с лица легкомысленное выражение и задумчиво потер подбородок. То, что именно Флоксе поручили расследовать это дело, с одной стороны было выгодно мне – как же, всегда смогу узнать о последних новостях. Но с другой стороны существовала немалая опасность, что подруга заберется слишком далеко. На моей памяти еще не было такого преступления, которое ей оказалось бы не по зубам.

– Ладно, – чуть слышно пробурчал я себе под нос. – Надо решать проблемы по мере поступления. И сейчас основная загвоздка в том, что, сдается, я серьезно опаздываю.

Поминая всех богов разом, я быстро натянул сапоги, с сомнением покосился в окно, за которым царило яркое летнее солнце, но все же взял с собой плащ. Мало ли, в Лутионе слишком резко меняется погода, чтобы иметь беспечность легко одеваться. Затем провел расческой по коротким светлым волосам и посмотрел в зеркало, проверяя, все ли в порядке. Отражение ответило мне хмурым взглядом красных от постоянного недосыпания глаз. Н-да, побриться бы не помешало. Но это потом, сейчас совершенно некогда приводить свою малость заросшую физиономию в порядок.

Спустя секунду в комнате никого не осталось. Напевая себе под нос не совсем приличную песенку, я быстро спустился по лестнице и почти побежал по улице в сторону библиотеки. Главный архивариус грозился, что если еще раз опоздаю на работу – он выкинет меня прочь. А мне бы очень не хотелось лишаться столь удобного рода занятий, который позволяет вволю отсыпаться после ночных приключений.

Слава небесам, я успел как раз вовремя. Правда, столкнулся при входе с самим великим и ужасным главным архивариусом – мелким вредным старикашкой, который в любую погоду расхаживал, завернувшись с головы до пят в длинный меховой плащ. И не снимал его даже в столь пригожий теплый денек, как сегодняшний. Интересно, он не сильно потеет в своем коконе?

Понятное дело, настолько личный вопрос я не стал ему задавать при неожиданной встрече. Вместо этого изобразил нечто среднее между издевательским поклоном и вежливым кивком и быстро прошмыгнул перед самым его носом в здание. Чтобы не говорил, что я позже его пришел на работу.

– Шени! – остановил меня разгневанный окрик, когда я уже внутренне праздновал столь удачный маневр.

– Сударь Роммий. – Я скорчил недовольную гримасу, но затем натянул на лицо самое почтительное выражение и обернулся к архивариусу. – Чем обязан?

– Мне не нравится, как ты работаешь, – завел свою привычную песню старик. Подковылял ко мне ближе и рассерженно ткнул пальцем прямо в грудь. – Думаешь, я не чувствую, что ты не испытываешь никакого почтения к книгам? Ты относишься к ним, словно они простые, ничего не значащие бумажки, а это не так! Тебе выпала небывалая честь – работать в святилище знаний. А ты не ценишь подобной милости.

Я глубоко вздохнул. Затем робко пролепетал, постаравшись вложить в свой ответ должную смесь почтения и трепета:

– Что вы, сударь. Я безмерно счастлив, что служу здесь. От великой радости, бывает, ночью заснуть не могу – считаю минуты, когда вновь вдохну сладкий запах сего славного заведения. Как вы можете так дурно обо мне думать?

Мой голос предательски дрогнул в этот момент, словно от нахлынувших чувств. Но на самом деле я изо всех сил сдерживался, чтобы не расхохотаться.

Архивариус недоуменно принюхался, будто пытаясь понять, о каком аромате я так вдохновенно распинался. И тут же сморщился, почуяв вонь от обильной лужи, красовавшейся прямо по центру коридора. Опять Тиона – женщина, которой было поручено мыть полы в библиотеке – забыла прибрать за своим пакостливым котом.