Нелинейная зависимость - Дмитрий Янковский Страница 3

Андрей порылся в собственной памяти и понял, что ни одной близкой знакомой Алены у него не было. Это добавило новый привкус к букету – Алена, Аленка, Аленушка… Андрей взвесил имя и так, и эдак, пробуя его гибкость, тепло и мягкость.

Наверняка, у нее короткие темные волосы. Очень мягкие и пушистые, как имя. И длинные ноги, которые она любит оставлять довольно открытыми, как бы сама для себя. Многие женщины вполне серьезно считают, что для себя одеваются с сексуальным оттенком, для себя наносят макияж на лицо, пользуются духами и нежным ароматным шампунем. Но на самом деле это все для него, для Андрея. Чтобы он мог смотреть, обонять и ощущать их тепло. Пусть они даже не знают об этом, пусть даже думают, что это не так. Для него лично это ничего не меняет.

После письма обычно бывает голос по телефону. Это целая лавина фантазий, основанных на ассоциациях с тембром, манерой разговора, акцентом и лексикой. Тут уже можно представлять первые фразы при встрече, и каким будет развитие разговора, и как его можно будет повернуть в нужную сторону.

Первый звонок Андрей всегда делал с мобильного телефона. И вовсе не потому, что боялся определителя номера, а потому, что не хотел доверять первые голоса женщин коммуникационным линиям города. Голоса принадлежали только ему, это было его право первой ночи. Эфир был гораздо бесплотнее проводов, он был всеобъемлющ, а значит не мог быть частью Москвы.

И еще, скорее на подсознательном уровне, Андрей боялся, что город-женщина может защитить девушек. Он лишь недавно поймал себя на этом страхе. Что значит такая защита, Андрей и сам не смог бы себе объяснить. Может быть она подразумевала невовремя оборванную линию, не туда направленный звонок, или гипотетическую возможность чем-то выдать Андреевы намерения. Ощущение этого было лишь ощущением, но постепенно оно делалось все сильней и сильней, став неотъемлемой частью этой игры и одновременно хоть сколь-нибудь рациональным объяснением тяги Андрея к мобильным звонкам.

Он машинально заглянул в пустой холодильник, махнул рукой, сожалея о том, что не купил никакой воды, и вернулся в комнату. Запустил кондиционер. И тот с тихим шорохом начал быстро выдавливать жару за пределы квартиры. Дневная усталость отступала вместе с ней, потягивая мышцы на руках и ногах, расслабляя поясницу и плечи.

Надо ополоснуться.

Теплая ванна всегда настраивала на рабочий лад, помогала собрать разрозненные мысли в единое рабочее тело. Андрей пошел в санузел и, наполнив ванну водой, погрузился в нее по самый подбородок. Он лежал довольно долго, в ожидании покоя. Но сегодня это не помогало – не так просто было избавиться от мыслей о предстоящей встрече и от мечтаний. Он представил, как Алена войдет в офис и, стесняясь будет прятать глаза, начнет нервно перебирать бумаги, говорить разные глупости и смущенно смеяться невпопад. А он будет сидеть напротив, не спуская с нее взгляда, и нарочно затягивать паузы, заставляя девушку чувствовать себя еще более неловко. Обычно это окончательно выбивает провинциалочек из колеи. Москвичка бы встала и ушла, может и дверью бы хлопнула, но провинциалки остаются, потому что каждый шанс для них – уникальный. Они думают, что всегда смогут разорвать паутину, надежно растянутую Андреем, они хотят верить в свою способность постоять за себя, поэтому демонстрируют ее при каждой возможности. Нарочитая независимость, выраженная в интонациях разговора, в подборе одежды… И всегда это выглядит чуть комично – дорогие брюки и дешевая кофточка, стильные туфельки и помада из ларька возле дома. Этим они возбуждают его до неистовства – демонстративной независимостью и одновременно потребностью в любой защите, которую только можно найти.

С ними можно быть добрым и сильным по-настоящему. Ведь любая малость, которую москвичка воспримет как должное, для них становится ступенькой наверх. И чем незащищеннее была девушка, чем ярче она показывала шипы, нарощенные за время штурма Москвы, тем сильнее ему хотелось ее ласкать, обнимать и делать для нее маленькие чудеса.

Несколько лет назад Андрей прочел Михаила Веллера – «Приключения майора Звягина». Он не мог оторваться, читая про настоящего, непридуманного волшебника, живушего в большом городе и творящего чудеса.

Но особенно его восхитил рассказ «Некрасивая», где Звягин помогал затюканной неудачнице стать счастливой красавицей. Она была никому не нужная и совершенно пропащая, но Звягин подарил ей не только физическую красоту, он смог ободрать с нее те самые шипы, которыми такие натуры пытаются защититься от всего мира.

На взгляд Андрея в этом было гораздо больше эротики, чем если бы Звягин сдирал с нее одежду. После его вмешательства она осталась более голой, чем может быть любая женщина. А сам процес…

Андрей перечитывал этот рассказ раз тридцать, уже почти как порнографию, а не как литературу. Он представлял себя на месте Звягина, как заставляет ее обливаться холодной водой, как гоняет на лыжах, как заставляет делать еще тысячу бесполезных действий, и лишь десять полезных, чтобы она как можно больше зависела от него и как можно больше его ненавидела.

Он не мог понять, почему Звягин отказался от секса с ней. Это было немыслимо. Даже сейчас, в ванной, от этих воспоминаний тело налилось нарастающим возбуждением. Захотелось сбросить его, выплеснуться, опорожниться, но Андрей знал, что сегодня этого делать нельзя. Иначе в завтрашней встрече многое будет потеряно. Острота – вот что главное. Иначе столь сложная игра теряет всяческий смысл.

Он постарался расслабиться, затем облился из душа холодной водой. И все равно сердце колотилось быстрее обычного. Андрей с усмешкой вышел из ванной и, надев белье, отжался от пола двадцать пять раз. Он так делал еще на срочной службе, борясь с тем же самым. Помогло.

Теперь, если не дать фантазиям себя победить, можно будет работать почти до утра.

Он одел халат и вошел в комнату, которую друзья называли лабораторией, а он сам по-простому – кабинетом. Хотя на лабораторию это было больше похоже. Часть стены занимали металлические шкафы выносных модулей оперативной и жесткой памяти, эдакие серые холодильники от пола до потолка. Они пахли теплом, и перемигивались рядами разноцветных светодиодов, рассказывая о направлениях и скоростях обмена информацией. И, хотя каждый из модулей работал в высшей степени тихо, все вместе они наполняли комнату равномерным шелестом, почти не слышным, но пожирающим почти все негромкие звуки как внутри, так и снаружи. Андрей проработал на этой машине уже два года, но не знал точно, сколько в ней памяти. Когда не чувствуешь недостатка в чем-то, точные цифры не держатся в голове.

Мысль непроизвольно перескочила снова на женщин – Андрею понадобилось бы несколько минут, чтобы сосчитать всех, с которыми ему удалось довести игру до конца. Но даже после этого он бы не был уверен в точности цифры. В памяти оставались только яркие имена, которые подарили либо запоминающуюся игру, либо незабываемые ощущения. Воспоминания о серых, ничем не примечательных мышках оставались в малодоступных уголках памяти или замещались более красочными фигурами с такими же именами.