Операция «Танненберг» - Руслан Мельников Страница 3

Искуроченный, побитый, посеченный корпус. Вставленный в гнездо соединительной трубки запал с…

Люди в противогазах обступили прицеп.

…с часовым механизмом.

С запущенным часовым механизмом!

Который уже никак не остановить.

Штурмовики попятились. Что такое «атоммине», они знали. Сами ведь отправляли опасный груз в прошлое, предварительно пройдя секретный инструктаж по мерам безопасности. И вот груз вернулся. Обратно. На боевом взводе.

Частое – тяжелое и гулкое – дыхание под резиновыми личинами. Испуганные – невнятные и глухие – выкрики из-под газ-масок. Ужас в круглых стеклах окуляров…

Вперед выступил бригаденфюрер. Магистр эзотерической службы.

Томас Зальцман глянул на циферблат. И поднял руку с двумя растопыренными пальцами. То был вовсе не знак победы. Пальцы показывали «два».

Две минуты оставалось до ядерного взрыва.

Рука магистра чуть подрагивала.

* * *

Ревели боевые рога. Барабаны били чаще, сильнее. Топали сотни ног. Звенело железо. Главная баталия ускоряла шаг. Живой квадрат, ощетинившийся алебардами и пиками, уже не полз – бежал на пеших рыцарей. Воспрянул духом и авангард швейцарцев, почти оттесненный с холмов Хильдесридена за громадные мшистые глыбы.

Зажатое между двумя вражескими отрядами войско Леопольда Третьего спешно перестраивалось. Подмога уже выдвигалась из-под стен осажденного Земпаха. Но – холмы, овраги, ручьи, канавы и обрывы на пути… По такой дороге даже самая быстрая конница не успеет вовремя.

– Частокол! Ставить частокол! – взрыкивал из-под забрала рыцарь с пышным плюмажем на шлеме. Размахивая длинным мечом, он пытался навести хотя бы подобие порядка в смешанных рядах австро-германцев.

Дорогие доспехи сверкали на солнце, многочисленная свита слуг, оруженосцев и телохранителей едва поспевала за своим сюзереном. Слева от ревущего мечника, стараясь не попасть ненароком под тяжелый клинок, держался знаменосец. Щит рыцаря и стяг над его головой украшал родовой герб Габсбургов: вздыбленный лев на золотом поле. Красный лев в синей короне.

Герцог Леопольд Третий Австрийский отдавал приказы:

– Ча-сто-кол! Линию! Вторую! Третью! Копейщики – вперед! Стрелки – назад!

Да, герцог принял верное решение. Герцог делал единственно возможное, что еще было в его силах: сплошной стеной ставил верных вассалов и союзников на пути противника. Плотным живым частоколом ставил.

Времени оставалось мало, и Леопольд надрывался от крика, метался среди пятившихся рыцарей и латников, задыхался в раскаленном шлеме, снять который – нельзя. Теперь – никак уже нельзя.

Знамя с коронованным львом мелькало в первых рядах то там, то здесь.

Нет, остановить швейцарскую баталию Леопольд не надеялся, но вот задержать, пока не подойдет помощь из-под Земпаха… А задержать такого врага возможно лишь уподобившись ему. Не посылать на лес пик и алебард толпу пеших бойцов-одиночек, но выстроить перед швейцарцами преграду, хотя бы отдаленно напоминающую их собственную баталию, – вот чего хотел герцог.

Самые опытные и сметливые рыцари поняли замысел герцога. Менее сообразительные просто последовали их примеру. Каждый ставил свое «копье» [3]в общий строй. «Знамена» [4]растягивались по фронту.

Делалось все сумбурно, наспех, неумело, но все же делалось. Неповоротливая и аморфная рыцарская фаланга не могла контратаковать противника, сохраняя собственное построение, однако наступательных действий от нее сейчас не требовалось. Сейчас был оборонительный бой. Сейчас нужно было просто стоять на месте и не дать швейцарцам вклиниться в свои ряды.

С криками и жутким лязгом баталия сшиблась с рыцарями. Неровная линия австрийцев прогнулась под напором швейцарцев, подалась назад, но все же выдержала первый – самый страшный – удар.

Трабанты усердно рубили копейные наконечники и шлемы с опущенными забралами. Пикинеры ворочали тяжелые древка, пытаясь пробить, проткнуть брешь в неровной стене вражеских щитов и лат. Алебардщики единым махом сбивали рыцарей, просочившихся меж пик. Однако габсбургское войско стояло насмерть, лишь в стойкости видя свое спасение.

И натиск баталии слабел.

Барабаны стучали громко, все настойчивее трубили трубы, задние ряды нетерпеливо давили на передние, но швейцарцы увязали, швейцарцы утрачивали разбег, силу, напор. Редкие, но беспощадные арбалетные болты, пущенные австрийскими стрелками почти в упор, разили наповал, сбивая порой в плотном батальном строю по два-три человека. Каждый шаг давался с неимоверным трудом. А идти приходилось по трупам, невольно смешивая собственные ряды. Идти, чтобы снова и снова упираться грудью в копья врага.

* * *

Магистр эзотерической службы СС Томас Зальцман все же совладал с первым приступом паники и теперь быстро отдавал команды. Быстро и молча. Знаками. Не полагаясь, что его мычание под резиновой газ-маской поймут правильно. Не доверяя собственному пересохшему горлу.

Командовал магистр левой рукой. Правая по-прежнему держала врастопырку два пальца…

Две минуты. Только уже не полных.

…и вымуштрованные подчиненные понимали бригаденфюрера без слов.

Большой и указательный палец сомкнуты в «0». Это – не о'кей. Это – план Нуль. Нулевой вариант. Кодовое название «Анкер-менш». Вообще-то предполагалось, что «человек-якорь» будет использован для нужд цайткоманды иначе и не в столь экстренном порядке. Но сейчас приходилось импровизировать на ходу.

Секунда ушла на раздумья: кому отправляться в путь? Самому – спасаться, бросив все, как есть. Бросив хронобункер и ядерный заряд в нем.

Быстрый взгляд на платц-башню, окутанную быстро тающим багрянцем.

Или отправить ее – взгляд магистра-бригаденфюрера скользнул по «атоммине».

Возобладало чувство долга. И соображение элементарной безопасности. Что будет ждать в конце пути? Неизвестно. А значит…

Левая рука магистра указала на мототягач «Кеттенкрафтрад» с атомным грузом в прицепе. На магическое кольцо древнего мегалита. Ткнула в ближайшую газ-маску.

«Ты! Садись! „Атоммине” – в платц-башню! Выполнять! Быстро!» – беззвучно вещала левая рука.

И один палец из двух поднятых на правой согнулся. Переломился посередке.

Оставалось полторы минуты.

Полугусеничный мототягач завелся сразу, с пол-оборота. Затарахтел, сдвинул с места атомный груз, поехал – медленно, куда медленнее, чем хотелось бы. Развернулся по крутой дуге…