Проклятые башни - Кейт Форсит Страница 3

— Я слышал, она из рода Фудхэгана Рыжего, хотя мы все думали, что этот клан давным-давно вымер. Кто-то говорил, что ее матерью была гнусная летучая колдунья Ишбель Крылатая, а отцом — один из рогатых ули-бистов, которые живут в снежных горах Тирлетана, но это никак не может быть правдой, ведь Ри не стал бы жениться на мерзкой полукровке, пусть он даже и ведьмолюб.

— Я слышал, что она была найденышем, а этот рогатый народ вырастил ее, но сама она к нему не принадлежит, — вмешался другой фермер.

— Нет, она приемная дочь Мегэн Повелительницы Зверей, ты что, забыл? Торговец рассказывал так, — вставил молодой мужчина в потрепанном килте.

— В любом случае, она якшается с ведьмами и горой стоит за ули-бистов, — с ледяным неодобрением в голосе сказал пожилой мужчина с коротко стриженными седыми волосами.

Дайд издал легкий смешок, который показался Лиланте деланным.

— Ой, говорят, что Ри собирается вернуть былые времена, — сказал он. — Говорят, любой, кто поднимет руку на волшебных существ, будет строго наказан.

— Ну, мы в Гленморвене уже давненько никого из этого дьявольского отродья не видели, — с жаром заявил трактирщик, — и будем надеяться, что еще столько же не увидим.

Лиланте почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Дайд, заметив ее, метнул на нее предостерегающий взгляд. Его дар ясновидения позволял ему видеть сквозь наведенную иллюзию, если только она не была создана очень искусно.

— Если Главный Искатель возьмет верх, нам не придется долго терпеть правление ведьмолюбов, — угрюмый фермер бросил косой взгляд на циркача. — Говорят, он собирает армию, чтобы вернуть на трон маленькую дочку Джаспера и возродить Оул.

— Главный Искатель? — небрежно спросил Дайд, пытаясь ничем не показать, что упоминание о Лиге Борьбы с Колдовством заинтересовало его. — Я думал, он погиб при взятии Лукерсирейского дворца или был взят в плен вместе с остальными.

— О, Главный Искатель Реншо — хитрая лиса, — сказал фермер, окидывая Лиланте взглядом, под которым она невольно вжала голову в плечи. — Горстке взбунтовавшихся негодяев его не поймать.

— Не советовал бы я вам так говорить о новом ри — вдруг кто услышит, — понизив голос, предостерег его Дайд, скрыв свой гнев за дружелюбным лицом. — Он же Мак-Кьюинн, не забывайте, да к тому же наделенный магическими силами. Теперь у нас новые порядки, а моя бабушка всегда говаривала, что новая метла всегда метет чисто.

— Да, Джок, попридержал бы ты язык, — сказал пожилой, настороженно оглядываясь.

— Почему мы снова должны терпеть на троне ведьмолюба? — взорвался фермер. — У меня при одной мысли об этом кровь закипает!

— Потише, приятель, — вполголоса одернул его другой, так что Дайду пришлось прислушиваться, чтобы разобрать слова. — Ты же знаешь, что всем, кто остался верен Правде, велено помалкивать в тряпочку, пока не скажут.

— Ай, не бойся, я буду держать язык за зубами, — ответил Джок, допив свой эль и натянув на сальные волосы грязный берет. Развернувшись, чтобы идти, он споткнулся о вытянутую ногу Лиланте и изумленно взглянул вниз, но не увидел ничего такого, на что мог наткнуться, поскольку ноги древяницы, очень похожие на узловатые корни, были скрыты под иллюзией деревянных сабо. Джок недоуменно нахмурился и что-то пробурчал себе под нос.

Лиланте пошла прочь, невольно перекрещивая ноги, чувствуя, как к щекам приливает кровь. Она попыталась сохранить равнодушное выражение, но под подозрительным взглядом фермера ее дыхание стало неровным. Он с головы до ног оглядел ее мутными глазами, пожал плечами и вышел за дверь. Лиланте немного расслабилась и пошла по пятам за Дайдом, который, отпустив какую-то легкомысленную шутку, принялся подбрасывать в воздухе монетки, пока они одна за другой не исчезли, а потом снова пошел сквозь толпу. Его лицо было мрачным и бледным, а костяшки рук побелели — с такой силой он вцепился в край своей малиновой шапочки.

— Ничего не изменилось, верно? — прошептала ему Лиланте. — Они до сих пор ненавидят волшебных существ и считают их ули-бистами.

— Для того, чтобы что-то изменилось, нужно время. Нельзя же надеяться, что шестнадцать лет ненависти забудутся за одну ночь, — мрачно ответил Дайд. — А пока ты должна быть очень осторожна, Лиланте!

— Как ты думаешь, они говорили об Изабо? — спросила древяница возбужденно. — Они сказали, что у нее волосы рыжие, точно пламя, и она воспитанница Мегэн. Ведь это же Изабо? Правда, здорово, если Изабо действительно стала новой Банри?

— Здорово, — безучастно ответил Дайд.

Она бросила на него взгляд, полный сомнения, но прежде чем успела что-либо сказать, ее позвали выступать. Глубоко вздохнув, она начала подражать крикам лесных птиц, щебеча мелодично, точно жаворонок. Почему-то ее представления неизменно пользовались ошеломляющим успехом, хотя очень часто ее просили изобразить крик петуха или утки, и она никогда не могла этого понять. Эти крестьяне могли слушать голоса своих домашних птиц в любое время; и она никак не могла взять в толк, что такого забавного они находят в том, чтобы те же самые звуки издавала молодая женщина.

Внезапно ужас свел ей горло, и она замолкла. В дверях стоял очень высокий и худой человек в длинном ярко-малиновом одеянии. В его лице со впалыми щеками не было ни кровинки, а взгляд, исполненный безграничной ненависти фанатика, был устремлен прямо на нее. За ним виднелось злорадное лицо Джока. Головы и плечи обоих мужчин покрывал снег, а через открытую дверь в дымную комнату врывался ледяной ветер. Люди уже начали раздраженно оборачиваться на них, но выражение их лиц быстро сменялось боязливым почтением, когда они замечали искателя. Многие расступились перед ним, когда он выступил вперед и указал своим костлявым пальцем на Лиланте, произнеся:

— Твои гнусные ухищрения не обманут меня, ули-бист! Я вижу, кто ты такая — чудовище и нечистое отродье!

Лиланте издала сдавленный стон и попятилась от него, оглядываясь в поисках выхода. Колени у нее ослабли, сердце бешено колотилось. Искатель обернулся к толпе и выкрикнул:

— Нельзя оставлять ее в живых! Это не девушка, а мерзкое лесное существо. Держите ее!

Толпа переводила взгляд с искателя на Лиланте, некоторые недоверчиво, некоторые с ужасом и отвращением. Потом группа фермеров, которая говорила о Главном Искателе, очнулась и бросилась туда, где вела свое представление труппа циркачей. Моррелл немедленно проглотил раскаленную головню и изрыгнул длинный язык пламени, который заставил их отшатнуться, чтобы не обгореть. Прежде чем толпа успела как-то отреагировать, в воздухе засверкали длинные кинжалы Дайда. Те, кто находился ближе всего к юноше, с испуганными криками отпрянули. Дайд схватил Лиланте за руку и потащил ее обратно в кухню, громко крича сестре:

— Уводи остальных, Нина, нужно выбираться отсюда, и поживее!

Проворная, точно белка, девочка перескочила через стол и взлетела по лестнице, а Моррелл снова выплюнул струю огня, которая заставила фермеров присесть. Энит отбивалась своими тростями, сломав одну из них о спину нападавшего. Дуглас Мак-Синн, старший из спасенных из Башни Туманов ребятишек, швырнул стул, который сшиб с ног двух других мужчин, подбиравшихся к нему сбоку. Воцарилась сумятица — воинственные фермеры и горожане пытались схватить циркачей, но огненные струи Моррелла и кривые кинжалы Дайда не давали им приблизиться. Потом кто-то бросил стул, попавший огнеглотателю по хребту, и тот пошатнулся и упал. Кто-то прыгнул ему на спину и прижал к полу, но циркач стряхнул нападавшего и вскочил на ноги. Он взмахнул рукой, и на ладони у него образовался огненный шар, который он швырнул в наседающую толпу.