Ключи Коростеля. Ключ от Дерева - Сергей Челяев Страница 3

– Таве… литвин?

Дудка кивнул, но, видимо, что-то в его ответе не устроило старика, и тот продолжал вопрошать на незнакомом наречии:

– Таве… вервь? Омуть? Навь?

На все вопросы Ян с радостным вниманием утвердительно кивал. Ему показалось, что в глазах человека вспыхнули искорки удивления, смешанного с недоверием.

Незнакомец замолчал, словно поток его вопросов иссяк, после чего тихо пробормотал: «Эйн ун зоро…» Теперь он смотрел на Яна, словно выискивая или оценивая в нем нечто, Дудке непонятное или недоступное.

– Слушай! – сказал Ян. – Что с тобой приключилось-то? Болен ты, что ли? Э, да ты вроде не понимаешь ни слова нормальной речи! Надо тебя осмотреть, а там дальше уж как-нибудь разберемся… Давай-ка мы снимем с тебя твой плащ, вон какой он пыльный да грязный, где тебя только носило! Где ты шатался, интересно бы знать?

Старик проговорил что-то невнятно, но Дудка только махнул рукой и принялся стягивать с него плащ. В эту минуту тонкая и холодная рука задержала его кисть.

– Ты человек? – спросил незнакомец неожиданно ясным и звучным голосом. Ян даже шлепнулся на стул от удивления.

– Ты человек? – повторил свой вопрос старик, и в голосе его явно послышалась тревога.

– Нет, – беззаботно ответил Дудка, – вернее сказать, не совсем.

Старик весь напрягся, и его пронзительный взгляд словно готов был просверлить Яна насквозь.

– Объясни!

– Видишь ли, – улыбнулся Ян, – раньше я действительно считал себя человеком, но когда я попал к своему сержанту Барсуку Бомбасу, он мне быстро разъяснил, что человеком мало родиться – им еще нужно суметь стать. У меня пока еще нет таких достоинств, как у моего достославного сержанта, Барсук – тот был настоящий человек. Но с тех пор я тоже кое-чего повидал в жизни и кое-что уяснил для себя. Надеюсь, что в будущем тоже стану человеком, как Бомбас, хотя думаю, что это будет еще не скоро.

– Ты человек, – задумчиво проговорил незнакомец, – плоть от плоти. Как тебя зовут?

– Зовут меня Дудкой, от ловкости в музыке, – сказал Ян, – именем Януарий, а кличут Коростелем. А ты кто будешь?

– Долго объяснять, – сухо молвил старик, – да и времени, похоже, в обрез. – С минуту он молчал, затем вновь поднял на Яна глаза. – Я ранен, причем гораздо серьезнее, чем кажется. Помочь ты мне вряд ли сумеешь, у меня и самого ничего не выйдет… Все, что ты сможешь сделать, – принести миску воды. У тебя есть колодец?

– Есть, а что? – не понял Ян.

– Зачерпнешь воду из колодца, лучше из глубины, но не со дна, а так, из серединки.

– Да у меня и в доме вода есть, теплая, кипяченая, ею-то лучше, если что промыть или чего еще! – недовольно воскликнул Ян. Ему не очень хотелось бежать на холод, во двор.

– Промывать ничего не надо. Лучше делай что говорят, тогда быстрее человеком станешь, – молвил старик и почему-то тяжело вздохнул.

Выскочив на крыльцо, Ян даже присел от неожиданности: ему показалось, что какая-то тень метнулась через двор. Поразмыслив, однако, он понял, что тень была его собственной: в черном небе высоко стояла полная луна. Зачерпнуть ведро воды и наполнить миску было делом минуты. Пока Ян нес миску через двор, вода светилась в лунном сиянии и погасла, только когда он вошел в дом.

– Ты все сделал, как я сказал? – спросил старик.

– Все, – обиженно буркнул Ян, – а теплой было бы все же сподручнее, больно вода ледяная.

– Спасибо, – неожиданно смягчился старик, – давай ее сюда, а сам отойди в сторонку, смотреть туда тебе не стоит.

Он принял миску в руки, подождал, пока Ян отойдет, и, отвернувшись, проговорил тихим, протяжным голосом что-то непонятное.

«Словно бы пропел», – подумалось Яну. Затем раненый сжал миску покрепче и посмотрел в воду долгим неподвижным взглядом.

Ничего не произошло. Во всяком случае, Ян из своего угла ничего не разглядел. Старик легко коснулся поверхности миски кончиками пальцев и, что-то коротко прошептав, замутил воду. Затем он опять тихо пропел непонятное (Яну вдруг стало не по себе) и снова посмотрел внутрь миски. Черты его лица пришли в движение, и внезапно оно приобрело выражение страха, или это только показалось Яну. Затем мало-помалу лицо незнакомца прояснилось, и он обессиленно откинулся на подушку. Пальцы его продолжали, однако, крепко сжимать миску.

– Забери ее, – глухо проговорил старик, – воду выплесни куда-нибудь в траву, а миска еще в хозяйстве сгодится.

Дудка осторожно принял миску, выскочил на крыльцо и не удержался – заглянул внутрь, на дно. Но то ли луна закатилась, то ли звезды изменили свечение – ничего Ян в миске не увидел, вода в ней была темна. Он поставил миску на притолоку, пристроил, чтобы не опрокинулась. «Завтра морковку полью», – подумал Ян и стремглав кинулся в дом – вдруг еще какая помощь понадобится.

– Ты живешь здесь один? – спросил старик. – У тебя хороший дом. Давно ли ты тут? Где твои соседи?

В словах незнакомца не чувствовалось задней мысли, но Дудка тоже был не лыком шит – в людях немного разбирался.

– Тебя интересует, не видел ли кто ночью? Ближайшие соседи за лесом, там, где дубовая роща. Задавай сразу все свои вопросы, да поскорее, потому что потом буду спрашивать я, а уж от моих вопросов ты не отвертишься, будь уверен.

– Тогда начинай, только тоже поскорее – время мое истекает, – молвил старик, и Ян вдруг понял, что ему не хочется ни о чем его выспрашивать. Словно чей-то невидимый голос шепнул ему на ухо: «Молчи! Не твоего ума это дело. Уложи спать, а завтра оклемается – отвезешь в город, к лекарю. Был – не был, через неделю и не вспомнишь». Яну даже подумалось, что это, может быть, впервые отозвался на его мысли дом. Но, будучи хозяином, Ян считал прежде всего себя в ответе за все, что происходит в его доме. Поэтому он ласково и бережно погладил бревенчатые стены комнаты и присел поближе к изголовью кровати.

– Расскажи, как ты сюда попал, что с тобой случилось? Ты кто – бродяга, пилигрим, странствующий рыцарь? По одежде вижу – ты человек нездешний, язык твой мне незнаком, хотя по-нашему ты говоришь, как и я.

Некоторое время старик внимательно изучал Яна. О чем думал он в те минуты, на что решался – догадаться было невозможно.

– В малом знании – большое спокойствие, от большого знания мало счастья, – усмехнулся старик, но глаза его, доселе полуприкрытые веками, вдруг сверкнули и словно прожгли Яна насквозь. – Я не хотел раньше времени отягощать твою душу ненужным знанием. Оно может оказаться для тебя обременительным, а кое-что – и непосильным. Имя мое, наверное, очень скоро уже ничего не будет значить ни для меня, ни тем более для тебя. Я серьезно ранен, и более того, чувствую, что умру. Возможно, еще до рассвета.

Он предостерегающе поднял руку, кратким жестом прерывая восклицание Яна.

– Раны мои не поддаются врачеванию таких, как ты, да я и не знаю лекаря, который бы за меня взялся. Смотри!