Самая красивая - Гейл Карсон Ливайн Страница 3

Я тоже радовалась и переживала. Радовалась, потому что еще ни разу в жизни не видела ни одной герцогини, а переживала, потому что герцогиня еще ни разу в жизни не видела меня. Я, конечно, постараюсь не попадаться ей на глаза, но если наши дорожки пересекутся, как она отреагирует на такую уродину?

Я подавала ужин компании гномов, когда прибыла герцогиня — раньше, чем мы ожидали, иначе я бы ни за что не вышла в таверну. Отец проводил двух женщин — одну маленькую и пухлую, а вторую рослую — к лучшему столику. Та, что была повыше, примерно с меня ростом, нашила на свое платье столько ленточек и бантиков, что и не сосчитать. Маленькая же была одета богато, но не вычурно.

Ни одна из них не посмотрела в мою сторону. Любопытно, кто из них герцогиня, а кто компаньонка? Уставиться на гостей было бы невежливо — мне ли не знать. Поэтому я бросала взгляды украдкой и вскоре разобралась, кто из них кто. Рослая женщина — дама Этель, а маленькая и пухлая — герцогиня.

Как я узнала?

У маленькой на лице застыло недовольное выражение, а большая все время улыбалась, так что улыбчивая наверняка компаньонка. Если на то пошло, кто наймет брюзгу себе в компаньонки?

Меня озадачило недовольство герцогини. Что, собственно говоря, ее не устраивает? Она ведь герцогиня, к тому же при виде ее лица собаки не принимаются выть.

Герцогине не понравился ужин. Эттайм расстаралась, приготовила свое лучшее блюдо — оленину, тушенную с молодым луком и айортийским жгучим перцем.

К сожалению, герцогиня терпеть не могла перец любого вида и ожидала, что все это знают. Мама извинилась и принесла двойную порцию цыпленка в горшочке, но ущерб уже был нанесен. Герцогиня лишь сильнее нахмурилась.

Прежде чем выйти из-за стола, она сообщила маме, что желает получить в девять часов вечера кружку горячего остумо прямо у себя в номере.

— Ни секундой раньше девяти, — властно заявила она, — ни секундой позже, ровно с боем часов, иначе я отошлю остумо обратно. И он должен быть горячим, как огонь. Как огонь! Иначе я отошлю его обратно.

Я закончила прислуживать гномам, и меня отправили на конюшню помочь другому гному отыскать в одном из его сундуков затерявшуюся пряжку от пояса. Дело затянулось. Пряжка, естественно, оказалась в третьем, последнем сундуке.

Я вернулась на кухню, где Эттайм готовила остумо — варево из зерна и патоки, любимый айортийский напиток. Она так расстроилась из-за герцогини, что переварила первый горшок, и пришлось его вылить.

Без пяти девять второй горшок был готов. Мама налила напиток в кружку, а кружку поставила на поднос.

Из таверны донеслись громкая брань и звон битой посуды. Мама направилась к двери, собираясь выйти в зал.

— Мне бы нужно… — Она замерла, вновь повернулась к горячей, как огонь, кружке и бросила умоляющий взгляд на Эттайм.

— Только не я, госпожа Инжи. Не хочу прислуживать вашей герцогине. Я вам не девчонка из таверны.

Тут я пожалела, что не задержалась на конюшне. Драку в зале угомонить я все равно бы не сумела, а герцогиня не захочет увидеть мою физиономию над кружкой со своим остумо.

В таверне тем временем продолжали ругаться и бить посуду. Позвать отца или братьев времени не было.

— Эза… — Мама послюнявила палец и потерла грязное пятно на моей щеке, потом заправила в чепчик выбившуюся прядку волос. — Отнеси герцогине остумо и возвращайся…

— Не могу!

— Больше некого послать. Сразу вернешься и расскажешь, что она сказала.

С этими словами мама сунула мне в руки поднос с остумо, но уже не таким горячим, как огонь.

Часы начали отбивать девять.

— Поживее! — Мама схватила метлу с совком и решительно направилась в таверну.

Я вышла из кухни и начала подниматься по лестнице, хотя предпочла бы спрятаться в подвале. «Еще минутка — и все кончится», — твердила я себе. И тут же отвечала: «Да, герцогиня плеснет остумо мне в лицо, потом вызовет карету и уедет».

Имилли дремала на лестничной площадке. Я подхватила кошку одной рукой, решив прикрываться ею, чтобы герцогиня как можно меньше меня разглядывала.

Она разместилась в нашем лучшем номере, Павлиньей комнате. Я постучала в дверь.