Дорога домой - Виктор Гутеев Страница 3

— Двадцать один, господин адмирал.

— Как считаешь, Рапат, справился ты с заданием или нет?

— Считаю, справился, господин адмирал, — не моргнув глазом отчитал оперативник.

— Правильно считаешь, — кивнул адмирал, — видел я беседу тихую твою и подзащитного. О чём говорили?

— Подзащитный просил меня спеть, пришлось отказать.

— Спеть просил, — усмехнулся адмирал, — узнаю.

— Господин адмирал, — продолжая стоять навытяжку, обратился сержант. — Разрешите обратиться к господину Дэйсону?

— Для начала давно пора принять вольно, — сказал адмирал. — Мы конечно заскорузлые вояки, но человеческим языком, по крайней мере в тихой домашней обстановке, — обвёл адмирал кабинет взглядом, — пользоваться ещё не разучились. Так что поменьше, сержант, восхищения во взгляде, и тон сбавь немного. На начальство своё не смотри, это я тебе разрешаю.

— Мне, господин адмирал, по-домашнему тоже больше нравится.

От служаки не осталось и следа.

— Что ты хотел, сержант? — задал Дэйсон вопрос подчинённому.

— Хотел спросить у вас разрешения обратиться к адмиралу.

— Валяй, — позволил адмирал.

— Хотел узнать ваше мнение, господин адмирал, почему этот неизвестный кто-то выбрал именно Вольнова. Всё необъяснимое происходит либо с ним лично, либо от него поблизости. Я не знаю, почему при изучении мыслезаписей Вольнова сразу не обратили внимания на высказывания грузинского снайпера. Ведь если отталкиваться от них, то выходит, что Вольнова оберегали ещё до подхода к планете нашего поисковика. Его нам навязали ещё оттуда, и при этом он сам не понимает, кто, а главное, чего от него хочет. Как вы думаете, почему этот кто-то выбрал именно его? Почему не кого-то из наших систем, а именно человека из варварского, неразвитого мира, о котором мы до появления Вольнова даже не догадывались?

— Хороший вопрос, — задумчиво проговорил адмирал, — только ответа у меня нет. А если бы был, то всё, что сегодня происходило в зале заседаний, было бы просто не нужно.

* * *

Эфир взвыл. Дрейфующие над планетой линкоры, рыскающие на низких орбитах эсминцы, патрульные звенья истребителей, катера и челноки спешили доложить, что внизу происходит что-то неладное.

Командующий группой флотов, блокирующих один из индустриальных миров вахнов, так же как и большинство подчинённых, прилип к обзорному экрану в рубке флагманского линкора.

Цех, именно под таким именем в сводках проходила эта планета, названная за сотни беспрестанно работающих на ней судостроительных верфей, медленно пропадала из вида.

Окружившее планету защитное поле медленно теряло прозрачность. Защитная оболочка участками по несколько тысяч километров становилась матовой, постепенно скрывая от десятков тысяч электронных глаз поверхность планеты. В течение получаса из видимости пропали вода и суша, горы и жилые башни, верфи и целые поля выстроенной в ровные ряды готовой продукции. Вместо красавицы планеты аппаратура республиканских флотов продолжила фиксировать лишь поглощающий любые излучения огромный матовый шар.

Пожертвовав зондом, убедившись, что функции барьера остались без изменений, командующий связался с адмиралом.

* * *

Звуковой сигнал, предшествующий открытию двери в камеру, прозвучал печальной трелью.

— Достали, — выругался Алексей.

Руководствуясь правилами изолятора, поднялся с узкой выдвижной койки и прикоснулся лбом к противоположной двери стене. Щелчок магнитного замка и шелест отскочившей в сторону двери в стерильной тишине изолятора казались событием. В камеру вошли. Подождав несколько секунд и не дождавшись команды надзирателя, Алексей плюнул на инструкции и повернулся.

Заглянув в глаза застывшему на пороге Алексу, сразу понял, какие именно произошедшие с ним перемены ускользнули в зале суда. Таких видел, таких звал «человек войны».

Позже, когда начал интересоваться, узнал, что происходит это от собственных мыслей. Чем дольше человек думает об одном и том же, тем быстрее в голове идёт построение нейронных цепей, которые, укрепляясь, превращают объект постоянных дум в смысл существования. Также узнал, что происходит это далеко не со всеми. Алекс попал в число тех редких людей, кого война полностью перековала и сделала верным своим пособником. Каста воинов, в которую помимо воли попадали совершенно разные как по возрасту, так и по социуму люди. В число их входили как фанаты военного дела, так и те, из кого кровопролитие выбило большинство от человека, дав взамен взгляды и рефлексы, необходимые для нынешней обстановки. В лихие годины таких ценят и отмечают, но нет людей, которым было бы сложнее сосуществовать с обычной мирной жизнью.

Об этом знал не понаслышке. Подобное состояние когда-то было частью собственной жизни. Алексей помнил, как погружался в исключающую всё постороннее боевую рутину. Узко ограниченная поставленными задачами жизнь без сострадания, чувств, эмоций начинала нравиться, но на глаза попалась книга.

Подобранная в разгромленном чеченском селении, с оторванным переплётом и жжёнными по углам страницами, книга эта за несколько вечеров смогла вытянуть Алексея из трясины равнодушия в тяжёлую, но всё-таки человеческую реальность.

Смешные, детские обиды, засевшие в сердце, растаяли вместе с понятием о трансформации Алекса, человека в Алекса-воина. Алексей умел мыслить его категориями и знал, что в голове бывшего товарища засела только победа. Там нет сомнений ни в словах, ни в действиях, там не осталось места чувствам, там есть лишь цель, для достижения которой идут все средства.

— Ну что застыл, проходи.

С этими словами Алексей сел на скрипнувшую койку, указал на другой край Алексу.

— Хочу вопрос тебе задать, — не двинувшись с места, заговорил Алекс, — ответишь?

— Попробуй, посмотрим.

— Мы провели с тобой немало времени; происходящие с тобой странности меня не коснулись, по крайней мере так утверждают результаты сканирования моего мозга. Вопрос такой, не замечал ли ты каких-либо странностей, происходящих вокруг меня?

— Сомнения мучают?

— Нет, боюсь, эта гадость может оказаться заразной.

— Вот тебя бы с радостью заразил, — усмехнулся Алексей, — но увы, видно, ты к этой болезни непричастен.

— Спасибо и на этом, — ответил Алекс.

Молчание затянулось. Вспомнив прошлое, когда их редкие встречи сопровождали длительные беседы, и сравнив их с нынешней, Алексей грустно усмехнулся.

— Это всё, что ты хотел? — спросил он.

— А ты ждал, что я перед тобой оправдываться буду?

— Оправдываться? Ты? — изобразил удивление Алексей. — Не-е-ет, — качнул он головой. — Слова хоть такие вспомнил и на том спасибо. Я до твоего прихода сон хороший видел. Вали давай, досмотреть попытаюсь.