Товарищ Гитлер. Повесить Черчилля! - Герман Романов Страница 3

— Хм…

Андрей не удержался от исконного русского хмыкания. За эти три месяца пребывания в чужой шкуре он убедился, что действительность была круче, чем он представлял раньше, полвека тому вперед, в будущем.

Германия оказалась милитаризованной намного больше, чем Советский Союз, причем отнюдь не в экономике, как ни парадоксально, а в социальной и политической жизни, затронув в большей степени лишь внешний, наружный характер, проще говоря, «лоск», а не саму внутреннюю сущность, с переводом всей промышленности на военное производство.

Ему даже показалось, что в рейхе невозможно встретить немца без униформы. В обмундировании ходили все: от профсоюзов и женщин до партийных работников — о такой сплошной милитаризации даже товарищ Сталин не мечтал, каких бы собак на него ни вешали.

В первые дни своего «пребывания» Родионов принимал за высокопоставленных членов СС даже обычных гауляйтеров, что являлись аналогами первых секретарей обкомов партии на его родине, да и функции они выполняли те же самые — надсмотрщики и руководители областей, или «землями» — гау, от нацистской партии.

Впрочем, ошибка была не столь и серьезная — партайгеноссе чуть ли не поголовно состояли в почетных членах ведомства Гиммлера, имея при этом аналогичные чины от этой зловещей организации, и щеголяли в коричневой униформе с нарукавными красными повязками со свастикой и с кинжалами на поясах.

И не только они одни являлись такими — в похожем обмундировании ходили сейчас чуть ли не все немцы, в какой бы организации они ни состояли.

Неимоверно труднее, наверное, было отыскать тех, кто «не привлекался, не состоял». А тут будто лососи прут на нерест — сплошным потоком, от «пионерии» из гитлерюгенда и баб-с из «союза немецких женщин» до механиков из «моторизованного корпуса» НСДАП, аналога советских Осоавиахима, или ДОСААФа в более позднее время.

И все с ножичками!

Смешно — но орленые клинки из отличной стали немцы таскали через одного, да еще гордились ими, выставляя напоказ. Да в Москве бы родная милиция и с ног сбилась, с ума сошла да запарилась бы в конец, «привлекая» к ответственности такое число носителей «холодняка»!

— Да уж — эти придурки не просто любят форму, они от нее без ума, — пробормотал Андрей, удобнее располагаясь в ванне и прикрыв глаза веками, — и не мыслят своей жизни без чинов и обмундирования. Как сороки — птицы тащат в клювах, а эти цепляют на себя все блестящее.

За три месяца он на собственном кителе, где застыл одинокий Железный крест за Первую мировую войну, полностью убедился в нарочитой «скромности» фюрера.

Все остальные немцы, особенно штатские «товарищи», что, нацепив форму, любят всячески демонстрировать свою воинственность, увешивались орденами, крестами, медалями, жетонами и значками, как рождественские елки игрушками. Не хватало только обозначить на бляхе группу крови или дату потери девственности. Вот был бы значок!

Последние чеканились по любому случаю — от партийного съезда в каком-нибудь гау Баден до общества любителей истинно арийских марок. И не просто выпускались в честь столь памятных событий — их были обязаны носить на своих мундирах партийные, государственные и общественные функционеры, или «фюреры», как они любили себя называть, добавляя к «вождю» либо свой чин, либо должность.

Звучит-то как — «штурмфюрер СА», то есть штурмовиков, чьим номинальным главой был сам Гитлер.

Надобность в них сейчас полностью отпала, и приведшие к власти нацистов молодчики в коричневых рубашках пребывали даже не на вторых, а на третьих ролях, уступив первенство СС. Но их не разогнали, до сих пор горделиво таскались, даже адъютантов представили в рейхсканцелярию.

— А может быть, того… Эти парни эсэсовцам завидуют вчерную, до сих пор шипят, что их не оценили…

Мысль явилась неожиданно, моментально став очень привлекательной. Ее следовало хорошо обдумать и принять взвешенное решение.

Еще бы, ведь ничто не сближает так, как один общий враг. А без союзников ему никак не обойтись, хотя армейские генералы вряд ли будут против. Но тут ему следует постоянно помнить, что любая палка завсегда о двух концах…

Лондон

— Годдем!

Сон накатился внезапно, Уинстон Черчилль даже не помнил, как задремал в удобном кресле.

Последние шесть дней, с момента начала мощного воздушного наступления нацистов, он спал очень мало. Даже любимый коньяк, ежедневно выпиваемый в неимоверных количествах для любого джентльмена, привыкшего к лошадиным дозам бренди, не помогал снять накопившееся чудовищное напряжение.

Проснулся толчком и сразу же стряхнул с себя остатки сна. Премьер-министр Великобритании бросил короткий взгляд на большой циферблат — полчаса отдыха оказалось вполне достаточно, он чувствовал себя порядком отдохнувшим. Губы привычно чмокнули — дремать с потухшей сигарой в зубах стало для него обычным делом.

— Грязные немцы!

Ругательство в адрес заклятого врага превратилось в привычку, но теперь с немалым чувством облегчения.

Напряженное ожидание закончилось — два последних месяца каждый житель Англии жил как на вулкане, ежедневно с затаившимся дыханием вслушиваясь в сообщения радио, которое должно было объявить о начале вторжения новых гуннов.

Бомбардировка шла уже две недели, но пока истребители Королевских ВВС справлялись с отражением массированных атак германской авиации. Пока… Тевтоны продолжали бросать все новые и новые эскадры, и потери «харрикейнов» и «спитфайров» стремительно росли, уже значительно перекрыв выпуск новых истребителей.

Но главное не в том: самолеты — это чепуха, расходный материал, а вот возместить потери опытных летчиков оказалось чрезвычайно трудным делом. Не бросать же в бой неоперившуюся молодежь, что станет легкой добычей матерых асов Геринга?!

Выручили, как всегда, союзники — польские и французские пилоты отчаянно сражались в британском небе, давая столь необходимое время для подготовки англичан — воздушное наступление немцев будет продолжаться еще не меньше недели, а затем последует высадка десанта.

— Годдем!

Черчилль пыхнул раскуренной сигарой. Мысли текли быстро, как вода в горных шотландских ручьях.

Неделя еще есть, никак не меньше. Нацистам пока не до высадки, она будет бессмысленной, пока не захвачено полное господство в воздухе, без этого огромное скопище лоханок, что собрано во французских и бельгийских портах, не более чем плавающие щиты для пристрелки орудий британских крейсеров и эсминцев.

— Так что неделя есть, не меньше, — пробурчал Черчилль, хорошо пыхнув сигарой, вспомнив, что за последние месяцы не выпускал ее из губ.

Нет, единственный раз пришлось вытащить ее изо рта — это было в подземном командном бункере истребительной авиации, где на огромном столе, изображавшим южное побережье, молодые девушки в военной форме двигали указками силуэты самолетов, показывая наведение истребителей радарами. Это укрепило дух премьер-министра настолько, что он тогда не пожалел, что его заставили вытащить из губ этот курительный атрибут.