Некрополь - Дэн Абнетт Страница 3

— Говорят, Зойка собирается воевать! — сказала служанка Франсер.

— Прямо как раньше, во времена Торговой войны! — добавила служанка Уолт, затягивая корсаж.

— Меня учили лучшие преподаватели улья. Я знаю о Торговой войне. Она стоила улью больше крови и денег, чем какое-либо другое событие в его истории! Что здесь смешного?

Служанки, сделав книксен, отошли от Мерити.

— Солдаты! — хихикнула служанка Уолт.

— Красивые, изголодавшиеся — будут здесь! — пискнула служанка Франсер.

— Заткнитесь вы, обе! — приказала Мерити. Она затянула муслиновое фишю на плечах и заколола булавкой. Затем взяла свою кредитную палочку с палисандрового столика. Хотя палочка была инструментом, дающим ей доступ к личному счету в сокровищнице дома Часс, она была выполнена в виде покрытого узорами изящного кружевного веера, которым Мерити и взмахнула у себя перед лицом, распахнув.

Встроенный ионизатор тихонько зажужжал. Служанки потупились, давясь радостным хихиканьем.

— Где портной?

— Прячется под столом в соседней комнате, — сообщила Франсер.

— Я сказала, что вам нужно вызвать транспорт, но он отказывается вылезать, — добавила Уолт.

— В таком случае это учреждение больше не насладится благосклонностью благородного дома Часс. Мы сами найдем транспорт, — заключила Мерити. Высоко подняв голову, она вывела хихикающих служанок из увешанного коврами холла, и занавески сами отодвинулись, выпуская их в благоухающую изысканность Променада.

Гол Коли опустил кирку и снял налобный фонарь. Руки кровоточили и горели. Воздух почернел от каменной крошки, как от дыма. Гол набрал полный рот изотоника из питьевой трубки и перестегнул ее на воротник.

— Что за шум? — спросил он Трага Верэса.

Траг пожал плечами.

— Похоже на сигнал тревоги где-то наверху.

Забой глубинной шахты № 17 находился глубоко под акведуками и подъемными колесами огромного шахтерского района. Гол и Траг находились на глубине шестнадцати сотен метров под поверхностью.

Мимо них, так же глядя вверх и тихо переговариваясь, прошла еще одна рабочая бригада.

— Какие-то учения?

— Должно быть, — отозвался Траг. Они с Голом отшатнулись, когда цепь груженных рыхлой смесью тележек прогремела мимо них по грязной колее. Где-то неподалеку задребезжала бурильная машина.

— Ладно… — Гол занес кирку и замер. — Я волнуюсь за Ливи.

— Она будет в порядке. Поверь мне. А нам еще до нормы далеко.

Гол взмахнул киркой и вгрызся в камень. Как же ему хотелось, чтобы скрип и скрежет его орудия заглушили отдаленные сирены.

Капитан Бан Даур остановился, чтобы застегнуть свой двубортный форменный мундир и поправить кожаную портупею. Он заставил себя сохранять спокойствие. Как должностное лицо он должен был знать о любых тренировках, да и об учебных тревогах его обычно предупреждали. Но сейчас все взаправду. Он чувствовал.

Он взял перчатки и шипастый шлем и вышел из казармы. Коридоры крепостной стены Западного Хасса были переполнены военными. Все в синей униформе и шипастых шлемах Вервунского Главного, регулярной армии города. В общей сложности пятьсот тысяч — войска, плюс еще семьдесят тысяч союзных войск и бронетанковых дивизионов, могучая сила, заполонившая Куртину и форты улья Вервун. Полк имел достойное наследие и хорошо зарекомендовал себя в течение Торговой войны, со времен которой он был утвержден как регулярное формирование. Когда Имперская Гвардия объявляла мобилизацию, улей Вервун отбирал для них бойцов из числа своего сорокамиллиардного населения. Из Вервунского Главного никто никогда не переводился. Это была пожизненная служба, карьера. Однако, хоть их предки и сражались когда-то, ни один из солдат нынешнего состава Вервунского Главного пороха еще не нюхал.

Даур отдал несколько приказов, чтобы пресечь суету, воцарившуюся в коридорах. Он был молод, всего двадцати трех лет, высок и хорош собой, происходил из хорошей семьи Среднего хребта, и солдатам он нравился. Видя, что их командир спокоен, они как будто и сами немного расслабились. Хотя спокоен он был только внешне.

— Поднять дежурные посты! — распорядился Даур. — Ты! Где твое оружие?

Солдат пожал плечами.

— Я побежал, когда услышал… Забыл его, сэр…

— Дуй назад и найди его, бестолочь! Три дневных наряда вне очереди… когда все это закончится.

Солдат умчался.

— Так! — выкрикнул Даур. — Давайте-ка сделаем вид, что нас все-таки чему-то учили. Каждый из вас знает, где и что должен сейчас делать, — так вперед! Во имя Императора и во славу родного улья!

Даур направился вверх, вытаскивая автопистолет и проверяя обойму.

Капрал Бендас встретил его на лестнице. У Бендаса в руках был инфопланшет, а над губой — нелепые усики.

— Я говорил тебе сбрить это, — бросил Даур, беря планшет и просматривая его.

— Мне кажется, они… смотрятся лихо, — ответил Бендас с чувством, поглаживая усы.

Даур не обратил на него внимания, читая сводку. Они поднялись на верхушку башни мимо быстро сбегавших вниз солдат. На площадке они миновали капрала, раздававшего автоганы с настенного держателя шеренге ожидающих военных.

— Итак? — начал Бендас, когда они двинулись вверх по последнему пролету к вершине форта.

— Слышал слухи? Якобы Зойка опять затеял Торговую войну?

— Слухи подтверждаются?

Даур с кислой миной вернул пластину.

— Нет. Здесь вообще ничего не говорится. Это просто диспозиция от Штаба домов в Хребте. Всем подразделениям занять позиции, протокол «Гамма-сигма». Орудия на Стене и в фортах привести в боевую готовность.

— Там так сказано?

— Нет, я выдумал. Да, там так сказано. Орудия поднять, но не заряжать до дальнейших распоряжений Штаба домов.

— Это ведь плохо, да?

Даур пожал плечами.

— Что значит «плохо»?

Бендас помолчал.

— Я…

— Плохо — это растительность у тебя на лице. А что происходит — я не знаю.

Они вышли на продуваемую ветрами площадку с бойницами. Артиллерийские команды выводили на позиции три зенитные батареи: гидравлические поршни поднимали корпуса орудий с креплений, расположенных на вершине башни. Автопогрузчики выкатывались из лифтов. Остальные войска расположились в затянутых сеткой дотах. Всюду раздавались приказы и отзывы.

Даур прошел к краю и осмотрелся. За его спиной огромный, размытый дымкой силуэт Главного хребта упирался в хмурое небо, словно гранитная вершина, мигающая миллионами огней. Справа от него сверкали воды Хасса, окруженные мрачными силуэтами доков и — на другом берегу — наружных трущоб. Перед ним — изгибы огромной адамантиевой Куртины змеились к востоку от дымовой завесы плавильных заводов и темной громады Террикона, двадцатью пятью километрами далее лепившегося к окраине города.