Москва никогда - Владимир Брайт Страница 3

– Якудза, сними его! – раздается в наушнике связи отчаянный крик командира.

Поздно…

Очередной взмах ножа умелого мясника, и Рой лишается левой руки.

ЕЩЕ РАЗ БИНГО!

Отважные кадавры наносят ответный удар!!!

В слащавых комиксах злодеев в тысячу раз больше. И, тем не менее, они неизбежно проигрывают. В обычной жизни все по-другому. Более сильный и приспособленный вид побеждает. А каждая новая смерть приближает неизбежный конец обреченного рода людского.

– Якудза, стреляй! – неистовый крик бьет по ушам.

Расстояние между машинами меньше пятидесяти метров – пустяк для опытного стрелка. Пулемет огрызается короткой, злой очередью, и остатки разорванного в клочья монстра валятся на дорогу. Все происходит настолько быстро, что не укладывается в голове. Несколько секунд назад жизнерадостный Рой смеялся и шутил, а сейчас превратился в безрукий обрубок, истекающий кровью.

– «Ветер-два», отступаем! Ты меня слышишь?!

– Конечно…

Многолетний опыт подсказывает Магадану, что впереди по ходу движения возможны другие засады. Поэтому, не дожидаясь приказа Флинта, он выворачивает руль до упора, пытаясь развернуться, чтобы как можно быстрее покинуть опасную зону.

Надсадный рев двигателя напоминает вой раненого буйвола, пытающегося уйти от прожорливой стаи гиен, почуявших кровь. В нем переплетается отчаянная решимость преодолеть все преграды и первобытный животный страх перед неизбежным.

Не заставившим себя долго ждать…

Две дюжины кадавров поднимаются в полный рост и устремляются к не успевшей набрать скорость машине. Оставайся в строю пулеметчик, у «Ветра-два» был бы шанс. Пускай теоретический, и все же. Разбить волну нападающих шквальным огнем на мелкие группы, выжать из движка максимум возможного и уйти. К несчастью, бесчувственный Рой тянет на дно всю команду.

Тра-та-та-та-та-та…

Ты не вышел ни черта…

Детские считалочки хороши тем, что, в отличие от грубой прозы взрослой жизни, у них счастливый конец. Даже когда выбор водящего пал на тебя.

Отчаянные попытки команды второго джипа отсечь огнем нападающих не приносят успеха. Потеряв с десяток охотников, живая волна накрывает автомобиль. Все, что успевают сделать обреченные люди, – затащить истекающего кровью Роя в салон и захлопнуть люк.

– Суки! – в бессильной злобе Якудза бьет кулаком по крыше.

От пулемета уже нету толка – стреляя по кадам, неизбежно заденешь своих.

– Чертовы твари!

Гнев не в силах что-либо изменить. Бессмысленный всплеск ярости никого не спасет. Это понимает не только стрелок, но и все остальные.

КРАК!

Лобовое стекло облепленного тварями джипа идет трещинами. Еще немного, и не выдержит безудержного натиска. Надо срочно что-нибудь сделать, только не знаешь что.

– Флинт?

– Я здесь.

Побледневший как смерть Магадан убирает ногу с педали газа – на вспоротых покрышках далеко не уедешь. К тому же в безвыходной ситуации нет смысла пытаться продлить агонию.

– Ты ведь не хочешь, чтобы нас разделали, как свиней?

Внутри машины темно, как в гробу. Облепившие твари перекрыли доступ света. Гулкие удары по обшивке сводят с ума. Но еще страшнее утробный рык хищников, уверенных в том, что добыче некуда деться. Скоро кадавры вскроют искореженную консервную банку и выудят мясную начинку. Что может быть лучше славного пира после трудной охоты? Правильно – ничего! Осталось совсем немного. Последнее усилие, и…

– Не хочу.

– Тогда какого хрена, – в отличие от эфемерного призрака смерти реальная боль имеет вполне конкретные очертания, – ты медлишь?!

Есть вопросы, на которые почти невозможно ответить. Даже если очень сильно постараться. И это один из таких.

– Никакого…

Капля за каплей. Кровь. Вновь и вновь…

Дурацкий стишок Роя беспрерывно крутится в голове, словно заевшая пластинка. При всем желании от него невозможно избавиться. Кривая игла допотопного граммофона явно решила свести с ума слушателей. Сегодня ее бенефис.

Вновь и вновь…

– Тогда дава…

– Уже.

Реактивный гранатомет – на редкость эффективное средство в борьбе с легкой бронетехникой. Не только противника, но и своей. Жаль, что эффектные взрывы бывают только в кино, да и то не всегда. На войне все очень просто, больно и некрасиво: был человек, и нет его.

– База, мы потеряли «Ветер-два». Прием.

– Продолжайте выполнение миссии. Как поняли? Прием.

В первую очередь командование интересует конечный результат. Если задание выполнено, а количество потерь не превышает предельно допустимого максимума, все в порядке. «На войне как на войне» – любимое выражение штабных крыс, далеких от нелицеприятной правды жизни на передовой.

– Вас понял…

Объехав по широкой дуге потенциально опасное место, «Ветер-один» продолжает движение к заданной точке, оставив далеко позади пылающий остов уничтоженного напарника.

Подавленное молчание, воцарившееся в машине, первой нарушает Герцогиня.

– Эти уроды считают, что мы все здесь железные? – вопрос был обращен скорее в пустоту, чем кому-то конкретному.

Прежде чем ответить, командир, только что расстрелявший из гранатомета своих людей, устало закрывает глаза, откинувшись на спинку сиденья.

– Они не считают… Уверены на все сто.

И, немного подумав, добавляет:

– Пожалуй, именно это хуже всего!