Наложница правящей семьи - Анастасия Вкусная Страница 3

– Пей. Будет полегче.

Выпила, хотя принимать еду и питье у незнакомцев не входит в список моих привычек. Как раз напротив, я довольно подозрительна и с осторожностью отношусь к новым знакомым. Но это не черта характера, а разумная осмотрительность в современных реалиях. К сожалению, человеческая жизнь давно ничего не стоит. Особенно, если за тебя некому вступиться и даже некому оплакать. Так что я все послушно проглотила, и даже почти не поморщилась, хотя на вкус это и было ужасно. Теперь вот допиваю вино. И если честно, я так извелась за последние пару дней, что мне уже все равно. Замуж за единственного я не собиралась, хранить себя для любимого – тоже. Хотя считала, конечно, что мой первый раз будет менее экзотичным. Пусть все и оформлено официально, традиция эта давно позабыта. Женщин больше нет смысла дарить друг другу. Они и так с удовольствием падают в кровати гемозависимых без всяких гарантий и обещаний со стороны тех. Считается, что они потрясающие любовники. Но я и этого не узнаю. Просто не с кем будет сравнить. Люди со статусом «собственность семьи» уже не могут завести обычные отношения. Так что в перспективе из личной жизни у меня только другойдругие гемозависимые. Прислуге также не позволены интимные контакты в целях контроля размножения и из-за необходимости тратить средства на лечение нехороших болезней. Гемозависимые в этом смысле в принципе стерильны. И это, пожалуй, единственный плюс в сложившейся ситуации. Несмотря на обширные личные связи Кэрридана арш Параваля, хотя бы не подцеплю от него ничего.

Незаметно допиваю вино и перехожу к остывшему чаю. Я немного согрелась и почти смирилась. Любой из арш Паравалей в качестве первого мужчины – не так уж плохо. Многие мне и вовсе позавидовали бы. Внутри пусто как после долгих слез, но глаза сухие. Не стану плакать, не так, чтобы он видел.

Скучные деловые разговоры постепенно смолкают, и гости переходят к пожеланиям. Не знаю, зачем Кэрридану еще больше денег, женщин и власти. Но именно это ему желают практически одинаковыми словами. Мой хозяин на это только снисходительно улыбается, вольготно развалившись на диване рядом со мной. Незаметно его бедро начинает касаться моего, и я бы отсела, но некуда. Алкогольный дурман резко выветривается, и я вспоминаю, зачем я здесь и в качестве кого. Просто вишенка на торте, подарок, который он развернет чуть позже.

Не знаю, сколько продолжаются поздравления – слушать о том, какой Кэрридан замечательный и потрясающий немного утомительно и где-то даже смешно. Уверена, даже эти гемозависимые его побаиваются, что уж об остальных говорить. Наконец, голоса стихают, а бокалы с ярко-красной жидкостью пустеют. Не думала, что мне когда-то удастся увидеть трапезу нелюдей, да еще так близко. Хотя на что тут жаловаться – главное блюдо не я, и на том спасибо. Еды на столах совсем нет, они едят только при людях для поддержания легенды о своей нормальности относительно нашего вида. В остальных случаях им это не нужно. И хоть его столик в «Кровь и сухари» каждый вечер ломился от деликатесных блюд, я видела, что он всегда голоден.

Арш Параваль все чаще бросает на меня колючие взгляды. Нечеловеческая бледность прошла, в глазах появились чуть заметные алые отсветы. Сытые гемозависимые – лучшая версия их самих, и я не могу отрицать, что Кэрридан потрясающе красив. Гемозависимые не снимаются в кино и не расхаживают по подиумам, считают это недостойными занятиями. Но ни один человеческий представитель шоу-бизнеса не может сравниться с ними по красоте или притягательности. Особенно если они сыты. У моего хозяина красивые руки, с длинными аристократическими пальцами. Рельефные мышцы перекатываются под тонкой тканью рубашки. Длинная мощная шея, которую сейчас закрывают распущенные волосы до плеч. Обычно он собирает их в низкий короткий хвост. Цвет абсолютно черный, как сама тьма, при любом освещении. А вот глаза отливают то темно-фиолетовым, то алым. Впрочем, когда он смотрит на меня и глаза обычно всепоглощающе-черные. Острые скулы, чуть капризный тонкий рот – Кэрридан арш Параваль был бы красив даже человеком. Жаль, что во мне он вызывает лишь страх и протест.

Спустя какое-то время он встает, прощается со всеми снисходительной улыбкой и идет к выходу. Я, похоже, прилично пьяна, потому что никак не соотношу это с собой и своими действиями.

– Иди за ним! – шепчет мне на ухо арш Параваль-старший. – И будь милой! Если он останется доволен, получишь дорогой подарок!

Неуверенно встаю и спешу за хозяином, который и не подумал хотя бы разок обернуться. Дорогой подарок – это хорошо. Можно продать, обеспечив себе хоть какую-то независимость в случае непредвиденных ситуаций. А еще, если денег будет много, можно даже попытаться сбежать. Такие случаи известны. Заканчивается это, правда, для беглянок не всегда хорошо, но из Англии довольно быстро можно попасть в Европу по воде, а оттуда большая часть мира открыта.

Снова иду по каменному полу и чувствую, как пальцы ног начинают коченеть. Арш Параваль явно не испытывает подобных неудобств, удаляясь в сторону коридора. Теперь у меня есть хотя бы плед, в который кутаюсь и от холода, и от взглядов, которыми гости снова жалят меня, едва Кэрридан отворачивается. Понимаю, что если хозяин откажется от меня спустя небольшое время, стать тихой и незаметной горничной мне не грозит. Многие захотят попробовать девку, за которой наследник бегал больше месяца.

Мы, наконец-то, выходим из этого темного, мрачного и холодного зала, идем по уже знакомому мне коридору, поднимаемся по лестнице на три этажа. Раньше выше первого я не бывала, но мне сказали, что со следующего начинаются личные покои семьи. Видимо, так и есть, потому что с лестницы мы ступаем на мягкий толстый ковер, по которому и идем дальше между множества дверей. Хотя, наверное, это мне с непривычки думается, что их так уж много. Снаружи дом не кажется таким уж огромным. Кэрридан останавливается почти в самом конце анфилады и толкает ближайшую дверь. Жестко усмехается и жестом предлагает войти первой. Страх, который гнала от себя весь вечер, стремительно скручивается где-то в области солнечного сплетения. Дышать становится тяжело, я смотрю на мужчину во все глаза, пригвожденная собственными эмоциями к полу.

– Я всего лишь пытаюсь быть вежливым, – говорит он низко и хрипло, пребывая явно не в восторге от моего ступора.

– Там темно, – пищу, едва справляясь с голосом.

– Да, – чуть раздраженно кивает. – И днем чаще всего тоже.

Тем не менее, Кэрридан не настаивает больше, входит сам, щелкает выключателем. Тусклый свет от настенных светильников лениво растекается по стенам и освещает неожиданно не очень большую комнату с минимумом мебели. Не хочу бесить его еще больше, поэтому задвигаю свое недоумение и шагаю следом.