Прикосновения зла - Маргарита Чижова Страница 3

Привыкший к тёмным закуткам и жёстким лежанкам Нереус с раскрытым от удивления ртом осматривал своё новое жилище.

Оно было просторным, светлым, по углам стояли вазы со свежими цветами. На укрытой тончайшим покрывалом кровати лежала гора подушек.

Не веря в происходящее, Нереус потрогал ткань и убедился – дивный белоснежный шёлк.

За спиной зашелестели тяжёлые занавеси. Геллиец обернулся.

В комнату вошла молодая рабыня в золотом ошейнике и лёгких струящихся одеждах. Она поставила на стол широкий поднос с несколькими блюдами и молча направилась к выходу.

– Постой! – окликнул девушку Нереус.

– Я подам тебе вино к ужину, – тихо ответила рабыня. – После мы сможем поговорить.

В ожидании геллиец нетерпеливо ходил по комнате, приглаживал волосы, одëргивал тунику.

От еды шёл удивительный запах. Нереус хотел попробовать всë: мясо, рыбу, теплый хлеб и фрукты.

Наконец рабыня вернулась с большим кувшином и кубком.

Она сложила руки на животе, привычно опустив взгляд в пол:

– Ты хотел о чём-то меня спросить?

– О многом! – воскликнул островитянин. – Присядь.

– Сегодня ещё полно дел, некогда рассиживаться.

– Как твоё имя?

– Йина.

– Я – Нереус из Лихта.

– Знаю. Ты будешь сопровождать молодого хозяина во время его учёбы в столице.

– Да. Меня привезли сегодня утром. А ты давно в этом доме?

– С рождения.

– В моих краях нет рабов, а здесь их не счесть.

– Почему не счесть? – улыбнулась Йина. – В доме – двадцать три. Всего на вилле – триста пятьдесят семь.

– Ты владеешь высоким счётом? – изумился Нереус. – Я только недавно его освоил.

– Молодой госпоже было скучно познавать науки в одиночестве. Она брала меня с собой на занятия.

– Молодой госпоже?

– Тебе не сказали? У господина Мэйо есть младшая сестра Виола. Она готовится к замужеству и потому не выходит в свет.

– Я не знал… – смутился Нереус. – Прости за навязчивость, могу я спросить о молодом господине?

– Он, – Йина смело посмотрела в глаза геллийца, – бесконечно добрый, мудрый и справедливый.

– Как это понимать?

– Ты очень скоро почувствуешь.

– Он ведёт себя странно.

– Наверно, хочет подружиться с тобой.

– Глупая шутка, – нахмурился Нереус.

– Я говорю серьезно.

– Мой наставник твердил, что раб для хозяина значит не больше, чем грязь под ногтями. С ней можно вытворять что угодно, только не дружить.

– Твой ужин стынет. Я пойду.

– Мы ещё увидимся?

– Очень скоро. Утром я подам тебе завтрак. Доброй ночи!

– Доброй ночи! – геллиец проводил её до выхода и распахнул перед девушкой занавеси. – Я буду ждать.

Нереус ворочался и долго не мог уснуть.

Постель была непривычно мягкой, ужин – непривычно обильным, воздух – непривычно чистым и сладким.

В голове роились мысли, перемешивались воспоминания…

Никто сегодня не ударил его, не толкнул, не обидел унизительными словами… Непривычно.

Непривычно обрести наконец хозяина и чуть не потерять его.

Мэйо казался сумасшедшим, говорил странные вещи, домашние рабы отзывались о нём хорошо, а прежний наставник лихтийца – с глумливыми насмешками.

Облако непонятных загадок окружало поморского нобиля, и Нереус напряжённо искал подсказки, сопоставляя увиденное и услышанное с собственными ощущениями.

Наконец сон овладел им и ненадолго вернул в юные вольные годы…

Тогда геллиец ещё не знал, как дорога бывает свобода, и какие тяжёлые испытания ждут его впереди…

…Старая лодка под залатанным парусом сонно покачивалась на волнах. Сегодня рыбацкая удача отвернулась от островитян, и они глядели друг на друга хмуро, исподлобья. Говорили мало, неприветливо, цедя слова сквозь стиснутые зубы.

Самый младший – пятнадцатилетний мальчишка, отправленный старшим братом на заработок – и вовсе хранил молчание.

Палящее южное солнце жгло кожу, саднили исцарапанные крючками, изрезанные верёвками руки. Нестерпимо мучила жажда.

– Молитесь, крепко молитесь, медузьи выкидыши, – требовал хозяин лодки. – Пусть Владыка Морей, Пеннобородый Дэйпо, вдарит золотым трезубцем и пригонит к нам рыбу из глубин.

Мальчик послушно опускался на колени, закрывал синие, как само море, глаза, склонял курчавую светловолосую голову и шептал давно заученную молитву.

Он был крепок телом, мускулист и вынослив, а главное – твëрд в своих убеждениях. Мальчик верил, что Дэйпо рано или поздно явит свою милость, подарит им щедрый улов.

Брат, спустивший на ветер большую часть родительского наследства, остро нуждался в деньгах. Сам он работать не мог или не хотел, постоянно жаловался на слабое здоровье, на боли в спине, принимал по часам лекарства и без меры запивал их вином.

В быстро обедневшем доме вечерами крутились какие-то незнакомые мальчику люди, и он всерьез опасался, что однажды ему не позволят переступить порог, вытолкают прочь, словно безродного пса.

– Нереус, козий ты сын! – хозяин лодки приблизился и отвесил мальчишке звучную затрещину. – Шевелись, пустая голова!

Рыбаки чувствовали: это их последний шанс. Вот-вот переменится ветер и придется возвращаться на берег.

– Готовьте снасти! – кричал хозяин. – Благослови нас Дэйпо!

Нереус замешкался: его внимание привлекла чёрная точка, появившаяся на горизонте.

– Корабль, – несмело сказал он.

– Дрянной мальчишка, гнилые потроха, – заворчали рыбаки, – Эка невидаль, корабль в море…

Все их мысли теперь были о рыбе. Глаза на потных, загорелых, морщинистых лицах светились ярче солнечных бликов, скакавших по волнам. Руки спокойно и уверенно выполняли знакомую, монотонную работу.

Нереус старался не отставать от взрослых, но тревога забралась глубоко под сердце и то сжимала, то холодила его.

Кто же приближался к их острову? Торговцы или пираты? А может и вовсе вражеский корабль поморцев?

От этих мыслей язык прилипал к нëбу.

Эхо давних войн так и не затихло окончательно. И хотя остров Геллия, равно как и раскинувшееся на южной оконечности материка Поморье, сейчас входили в состав единой Империи, вражда между двумя народами осталась.

Поморцам разрешалось сходить на берег острова только в столичном порту Геллии – Парте – и строго запрещалось покидать по суше её пределы.