Змея - Бекс Хоган Страница 3

В конце концов, пирушка заканчивается, и звучит музыка. Торин выводит меня на открытое пространство, и мы впервые танцуем. Должно быть, он чувствует, как я мучаюсь, потому что держит меня крепко, но с большой нежностью, и я склоняю голову ему на плечо, бесконечно радуясь тому, что он – противоположность своего отца.

Я вынуждена протанцевать еще с несколькими придворными, но в итоге мне удается придумать отговорку и покинуть зал. Отчаянно нуждаясь в передышке, я удаляюсь к краю внутреннего двора, прячусь за огромную каменную колонну и прижимаюсь к ней лбом. Я закрываю глаза и думаю о том, кончится ли все это когда-нибудь. Перестану ли я когда-нибудь мучиться, потому что, если нет…

– Шикарно выглядишь.

Я не слышала, как он подошел. Впервые за весь день искренне улыбнувшись, поворачиваюсь к Бронну:

– Спасибо. Ты тоже.

Так и есть: в полном парадном обмундировании черной Змеи, с поднятым капюшоном, скрывающим в тени его задумчивое лицо. Темные, бездонные глаза смотрят из-под длинных ресниц, глаза, в которых я тонула не одну ночь.

Бронн подступает ближе, колонна прикрывает нас от посторонних взглядов. Он наклоняется и отводит с моего лба прядь волос. Уже одно его прикосновение кажется мне сладчайшим огнем, и я закрываю глаза, вспоминая тот последний раз, когда мы были одни. Как мы обнимали друг друга, не желая разнять руки, не зная, не окажется ли следующий поцелуй последним. Я готова была украсть все время на свете, чтобы остаться в его объятиях дольше: два тела, две души, соединенные в одну. Вместо этого, когда он заснул, я заплакала, мечтая о жизни, которой у нас с ним никогда не будет.

– Ты в порядке?

У меня получается нечто вроде сдавленного смеха:

– Нет. А ты?

– Тоже нет, но справлюсь.

Сейчас он так близко. Я чувствую кожей тепло его дыхания. Сердце начинает биться быстрее, словно умоляя его остаться здесь, со мной. Но я уже ощущаю, что он ускользает. Между нами ширится пропасть, которая не имеет ничего общего с пространством.

Те месяцы, что прошли после возвращения с Запада, мы оба провели в охоте на бандитов. Под бременем вины из-за того, что пережили своих любимых друзей, зная цену, заплаченную слишком многими ради островов, мы попытались заглушить горе безжалостной борьбой, чтобы их гибель не оказалась напрасной. После рейдов или кровопролитных сражений мы всегда находили друг друга, крали драгоценные мгновения, чтобы почувствовать себя живыми в окружении смерти. Мы искали покой в объятиях, и, хотя было очевидно, что долго так продолжаться не может, притворяться не составляло труда.

Я была эгоисткой. Я не хотела потерять его сразу же, как только снова нашла. Но теперь, стоя в свадебном платье и мечтая о мужчине, который мне не муж, я слишком отчетливо понимаю, что изменилось все. Супружество порвет нас в клочки, вскроет раны, которые будут гноиться, но не заживать. Это уже произошло. Сегодняшний день пронзил Бронна не хуже любого клинка, клинка, который я держу в своих руках.

Я осторожно отодвигаюсь от него, набираясь решимости сделать то, что необходимо.

– У меня есть для тебя работенка.

Бронн хмурится:

– Работенка?

Он явно не впечатлен.

Я выглядываю из-за колонны и указываю на длинноволосого человека, все еще прячущегося в тени.

– Выясни, кто это.

Бронн прослеживает мой взгляд, после чего снова смотрит на меня:

– А Торин разве не знает?

Я качаю головой:

– Если этот человек не из гостей, мне непонятно, как он миновал охрану. Я не доверяю ему. Он смотрит слишком уж пристально. Мне было бы спокойнее, если бы ты смог за ним проследить. Допроси его.

Мое волнение неподдельно, однако правда заключается в том, что я пытаюсь отдалить нас друг от друга, и задание для Бронна – лучший способ этого добиться. По его лицу я догадываюсь, что он понимает мои намерения. Понимает, что я прощаюсь.

Отвечает он не сразу, а когда открывает рот, голос его звучит холодно:

– Будет исполнено, капитан.

Отвесив самый вежливый из поклонов, Бронн уходит. У меня такое ощущение, будто он задул все свечи и украл все звезды. Никогда еще мой мир не погружался в такую тьму.

Празднество продолжается бесконечно долго, но в итоге нас с Торином провожают в свадебные покои высоко в восточной башне, под непристойные смешки и сальные шутки. Как только дверь благополучно закрывается, Торин прислоняется к ней и переводит дух, а я пинаю через всю комнату ночной горшок.

– Коварный, наглый врун! – Я больше не в силах сдерживать свою ненависть к королю, и она извергается из меня неуправляемым потоком. – Чертов интриган!

– Да уж, мой отец не устает разочаровывать, – ворчит Торин.

– Все исподтишка, если ножом, так в спину, подлюга! Нельзя было доверять ему ни минуты.

Торин вздыхает, почесывая подбородок:

– Хочешь сказать, мне не нужно было ему доверять?

Его недовольство собой усмиряет мой гнев.

– Ты был за то, чтобы начать с мирного подхода, – говорю я, падая навзничь на кровать и раскидывая руки. – И это было правильно.

Торин присаживается рядом и разувается.

– Мне следовало понять раньше. Отец пойдет на все, чтобы удержать власть.

– Нет, это я виновата. После возвращения я слишком размякла.

Устав от сражений, я позволила королю почувствовать себя в безопасности. Стоило поддать жару их договоренности с Торином, заставить его отречься немедленно, а теперь из-за моей слабости начнутся неприятности.

Торин растягивается рядом, и какое-то мгновение мы просто смотрим друг на друга, слишком усталые, чтобы просто пошевельнуться.

– Давай об этом больше не думать, – первым нарушает он молчание. – Пусть хоть несколько минут не будут испорчены его присутствием. Завтра бой можно продолжить. Мы настоим на том, чтобы он сдержал слово и отказался от престола, как обещал. Бумага, которую он подписал, ведь при тебе?

Я киваю:

– У меня в комнате. Но он может возразить, что его заставили.

На лице Торина появляется понимающая улыбка:

– А разве нет?

– Ну, некоторое давление, возможно, было, – пожимаю я плечами.

– Ладно, если он решит опротестовать законность подписи, мы его свергнем. Все карты у нас.

Новый конфликт. Островам только его не хватало. Однако в душе я понимаю, что этого не избежать. И хотя мне не составит ни малейшего труда избавиться от короля, я не знаю, насколько далеко готов зайти Торин, чтобы освободиться от отца. Свержение с трона – это одно. Но позволит ли мне Торин его прикончить, если до этого дойдет?

– Забавно, – говорит Торин, толкая меня локтем. – Как только я не представлял себе свою первую брачную ночь, но и предположить не мог, что проведу ее в разговорах об отце.