Попаданка за пять монет - Лидия Миленина Страница 3

— Ну чего ты так переживаешь? — с сочувствием поглядела на меня Машка из третьей группы.

Мы с ней уже целых десять минут стояли в главном коридоре Университета, и я живописала, как второй раз не смогла сдать квантовую физику. Заодно я красочно проклинала тот день, когда решила сесть… тьфу, поступить на физфак. В те времена мне казалось, что я могу горы перевернуть, и мой острый ум легко освоит любые законы физики и другие точные науки.

Да, до четвертого курса я доучилась. Но скольких нервов мне это стоило! Скольких интеллектуальных усилий! Ах, не для того меня мама нежную растила! А еще она говорила, что в физике женщине не место… Хотя как раз, чтобы доказать, что я не хуже брата, я и пошла сюда.

Доказала. Ну, почти доказала…

И, наверно, доказала бы полностью, если бы не один очень вредный преподаватель.

Звали его Борис Семенович. А прозвище — Эйнштейн. Лет ему было около ста. Он носил противную бороду, торчавшую клочками, и с первой лекции буравил нас подозревающим взглядом. Словно уже сейчас вычислял того, кто будет списывать на экзамене.

Списывать я умела мастерски! Вот вы знаете, где можно спрятать шпору? Правильно — в туфельке. А потом ловко наклониться и вытащить, как будто изящно поправляешь свою обувь…

А можно проще. Распустить волосы, так, чтобы было не видно ухо. Вставить беспроводной наушник, и незаметно включить на телефоне аудио с ответом на экзаменационный вопрос. Что, конечно, больше соответствует новому слову техники…

Я умела это все и многое другое. Порой обходилась и без подобных ухищрений, потому что многое понимала и знала не хуже Васьки из седьмой группы, слывшего гением (у Васьки прозвище, кстати, было Ньютон).

Но на экзамене у Эйнштейна мне не помогло ничто. Ходили слухи, что он не любит немногочисленных девушек-физиков. А может, мне просто не повезло… А, может, это проклятый гороскоп и убывающая луна… Но Борис, искоса глядя на меня, завалил меня и на первом экзамене, и на пересдаче…

— Чего переживаю? Так если еще раз не сдам — вылечу с четвертого — ты понимаешь — четвертого! — курса! — ответила я Машке.

Машке повезло больше. Ее Эйнштейн погонял в хвост и в гриву, но три поставил, добавив при этом: «Дурочка, но ладно уж… учись дальше… Все одно потом секретаршей будешь работать!».

— Брось! Не вылетишь! В крайнем случае — напишешь апелляцию… Сейчас с этим легко, — сообщила Машка. — А вообще, знаешь, что? Анька, я придумала! Выход есть! В прошлом году Кирюха и Сеня тоже никак ему не могли сдать. А потом… сходили к нему в лабораторию. Как будто бы поинтересоваться его экспериментами. Проявить искренний такой интерес к большой науке, знаешь ли… Уважить старичка. И что ты думаешь? Он предложил им поучаствовать в каких-то квантовых экспериментах… Уж не знаю для чего ему люди на этих экспериментах, но Кирюха и Сенька были страшно довольны! Ведь за участие получили по пятерке!

— Коррупционер старый! — криво улыбнулась я. — Ишь какой! За участие в экспериментах он пятерки ставит! Это его гнать поганой метлой нужно… На пенсию гнать.

— Тихо-тихо ты! Там вон декан идет! — засмеялась Машка, оглядываясь. И оттащила меня в сторону. — Пойди к нему вечером в лабу. Мол, такие у вас были интересные лекции… Вот очень интересно, чем вы занимаетесь… И, говорят, вас на Нобель номинировать хотели… Наведи мосты.

— Машка, ты гений! — я чмокнула подругу в щечку. — Все же мы, девчонки — это сила! Ведь только что видела и Кирюху, и Сеню — а ни один из них мне этого не посоветовал!

Тем же вечером я действительно отправилась наводить мосты к Эйнштейну. «Лаба» представляла собой небольшое помещение, в котором царил волшебный рабочий беспорядок. Новейшее оборудование — дорогущие приборы — чередовались с валяющимися на полу проводками и упавшими старыми дискетами (ума не приложу, зачем они Эйнштейну).

Было открыто, и я тихонько прошла сквозь одну заваленную комнату во вторую.

Эйнштейн и верно был на рабочем мест. Двигалась я очень тихо, но старый лис услышал.

Поднял лицо от бумажки, на которой что-то строчил и искоса поглядел на меня.

— О, пришла! — с легкой ехидцей сказал он. — Экзамен хочешь, да? Сильно хочешь? Отвечай честно!

Тут-то я и поняла, что все мои планы по ловкому «наведению мостов» летят в тартарары. Потому что Эйнштейн разгадал меня. Вернее — он просто поджидал меня. Знал, что приду, поганец квантовый!

Под острым взглядом старого Эйнштейна я поняла, что нужно говорить правду, только правду и ничего, кроме правды.

— Очень хочу, — честно сказала я, чувствуя себя какой-то идиоткой-первокурсницей. Давненько я не попадала в такие дурацкие ситуации с преподавателями! — Очень обидно вылететь из Университета за год до защиты. Я старалась хорошо учиться все четыре курса.

— Похвально, похвально… — пробубнил Эйнштейн.