Лиарха - Марина Эльденберт Страница 3

— Пимрой, на выход! — Окрик дежурного риджанта выкидывает меня из сна в реальность.

Кому-то из моих однокурсников в Кэйпдоре или так называемых приятелей, да любому из моего прошлого окружения покажется диким, что я сплю в участке политари. Но я не просто провел в клетке для арестованных всю ночь, я отлично выспался. А учитывая, что вчера я сбежал от Шадара, угнал эйрлат Ромины, едва не уплыл вместе с Эн из Ландорхорна и выдержал битву с отцом, то неудивительно, что я вырубился, как едх на морском дне, как только голова коснулась подушки.

— Ньестр К’ярд. — Риджант останавливается возле моей камеры. Она у меня одиночная и с удобной койкой, на которой я поместился во весь рост — практически первый класс. Тон политари сменяется на извиняющийся. — Вы можете быть свободны. За вас внесли залог.

От таких новостей остатки сна окончательно смывает волной, и я поднимаюсь, иду за риджантом.

Сомневаюсь, что отец передумал. Залог могла внести мама, но в ее состоянии ей вряд ли позволили бы встать с постели, поэтому единственный, кто приходит на ум…

— Хар!

Хар и Кьяна ждут в приемной, сидят на широком диване, переплетя пальцы, но при виде меня подскакивают с дивана. Лица у них настолько серьезные и обеспокоенные, что я усмехаюсь:

— Ну хоть кому-то небезразлична моя судьба.

— Твой долг растет и растет, брат.

— Могли бы подождать, пока меня покормят.

— Обойдешься.

Мы пожимаем руки, друг хлопает меня по плечу.

— Как ты узнал, где я? — спрашиваю я.

— Получил сообщение от Джуборо, но, если честно, в нем не было необходимости.

— О тебе рассказывают по всем каналам, Лайтнер, — объясняет Кьяна. — О тебе и о Д’ерри. Ее арестовали, а судью, скорее всего, сместят с должности. По крайней мере, об этом говорят все журналисты.

Я прикрываю глаза на мгновение и понимаю, что напряжение внутри окончательно отпускает. Ради этого стоило пережить вчерашний день.

— Все строят догадки… Но, Лайтнер, что произошло на самом деле? — Кьяна внимательно смотрит на меня, и Хар присоединяется к ней в этом.

— Я все вам расскажу, — обещаю. — Не здесь.

— Ньестр К’ярд, — окликает меня риджант, — вам нужно прослушать инструкции, забрать свои вещи и расписаться в получении.

Инструкции оказываются простыми: меня отпускают под залог до дня суда, мне запрещено приближаться к Ромине. За любое даже самое мелкое нарушение я снова вернусь в камеру.

Мне выдают документы, куртку и печатку с символом рода К’ярдов — подарок отца на четырнадцатилетние. Куртку и документы забираю, а в сторону кольца киваю:

— Оставьте себе. На память.

В эйрлате друзья ничего не спрашивают, но стоит нам оказаться в квартире Хара, забрасывают меня вопросами. Я их понимаю, на их месте меня бы тоже подмывало узнать все из первых уст.

Поэтому мы заказываем еду, устраиваемся на диване, и я рассказываю.

Про то, что хотел сбежать от Шадара, и именно поэтому угнал эйрлат Ромины. Про то, что случайно нашел ее зуб, про разговор с отцом, про то, что он оставил меня в участке, и сказал, что больше не станет ни в чем помогать.

— Так что не удивлюсь, узнав, что все мои счета аннулированы, а меня отчислили из Кэйпдора.

— Он этого не сделает, — уверенно заявляет Кьяна. — По крайней мере, в отношении учебы. Ты сейчас герой, который восстановил справедливость. Если правитель Ландорхорна тебя не поддержит, то это будет означать, что он принимает сторону семьи Д’ерри.

— Возможно, ты права, но я больше не возьму его денег и не вижу необходимости в моем возвращении в Кэйпдор. Там все равно уже не будет так, как прежде.

Там не будет Мэйс.

Мысль о ней вызывает тупую боль в груди. Я ощущаю себя раненым, как Эн. Но рано или поздно эта рана затянется, а пока я не хочу о ней думать.

— Тогда что ты будешь делать? — интересуется Хар.

— Найду работу и жилье. Буду наслаждаться жизнью.

А заодно искать все про едхову установку на дне океана.

— Во всей этой ситуации есть свои плюсы, — говорит Кьяна. — Отец больше не диктует тебе условия, поэтому ты можешь встретиться с Вирной.

После ее слов в комнате воцаряется тишина.

Вот и не думай после такого о Мэйс.

— Нет, — отвечаю как можно спокойнее, хотя внутри будто снова вспыхивает вулкан. Пока что маленький, но готовый исторгать потоки лавы.

— Но почему?

— Мэйс отказалась от меня. Это не обсуждается.

— Вирна отказалась от тебя под давлением твоего отца.

— Пусть так.

— Вы должны поговорить!

Мы уже поговорили. Там, возле домика Зорга. Когда она забирала своих девчонок вместе с белобрысым. Мы с ней все друг другу сказали.

— Он ее запугал!

— Мэйс не из пугливых, Кьяна. Она не испугалась Ромины, наверняка, не испугалась и Диггхарда К’ярда. Она просто определилась со стороной. Я ей не интересен.

— Это не так! Я видела ее взгляд, каким счастьем сияют ее глаза, когда ты рядом. Ты ей не просто интересен, ты для нее тот самый, особенный.

Кьяна, видимо, решила меня окончательно добить, потому что ее слова бьют по самому больному. Мне хочется зло рассмеяться или заставить ее прекратить, но мой ответ застревает в горле, будто кость.

— Ты прав в одном, — продолжает она: — Вирна очень смелая и гордая, чтобы просить о помощи. С ней что-то происходит, Лайтнер! Что-то нехорошее.

— Это. Не. Мои. Проблемы, — чеканю каждое слово. — Мы больше не станем поднимать тему Мэйс.

— Ты невыносимый! — М’эль вскакивает с дивана, ее глаза вспыхивают, зрачки вытягиваются. — Почему все парни такие черствые и невыносимые?! Знаешь, тебе удалось меня убедить. Ты не должен с ней встречаться и снова делать ей больно. Вирна этого не заслужила!