Кинжал милосердия - Галина Полынская Страница 3

Утро встречало всё теми же асфальтово-серыми тучами, только ветер стих. И это безветрие, это затишье вкупе с тяжёлыми небесами ощутимо давило на столицу.

Битый час в автомобильной пробке, бесконечной, как серое небо, стояла «Ауди S8» цвета Амулет. Посмотрев на циферблат часов, Феликс включил новостную радиостанцию. Невзирая ни на какие пробки, в агентство он не опаздывал, времени было предостаточно. Сказалась очередная бессонная ночь с пустыми раздумьями, замучившая и выгнавшая его из дома ещё затемно.

На подъезде к особняку агентства по лобовому стеклу защёлкали крупные капли дождя. Поставив машину у ограды, Феликс открыл калитку и прошёл на территорию. Поднимаясь по ступенькам, он привычно уже бросил взгляд на вывеску при входе: «Агентство “ЭФ”. Частный розыск. Помощь в беде». Ещё не было девяти, офис пустовал. Неторопливо пройдя через секретарскую, Феликс посмотрел по сторонам. Как всегда – идеальный порядок, поддерживаемый усилиями секретаря Никанора Потаповича. На подоконниках зеленели цветы в керамических горшках, новый гостевой диванчик для посетителей всё ещё прикрывала упаковочная плёнка, на столике у диванчика красовалась ваза из цветного стекла с сухоцветами и стопка глянцевых журналов.

Пройдя в главный офис, Феликс так же осмотрелся. И здесь идеальный порядок: стопки чистой бумаги на рабочих столах, в застеклённых стеллажах ряды картонных папок ожидали новых блистательно раскрытых дел. Верхняя полка центрального стеллажа пустовала, и кто-то поставил туда расписную керамическую плошку с декоративными стеклянными шариками. На эту полку Никанор планировал выставлять уже раскрытые преступления, но передумал и определил им место на стеллаже в секретарской, прямо над своим рабочим столом. Там, по мнению старика, эти подписанные его крупным каллиграфическим подчерком папки смотрелись солиднее. Целых две! Два подряд успешно раскрытых дела. По мнению Никанора Потаповича, да и по мнению всего коллектива, у агентства уже имелся повод для гордости.

Бросив взгляд на цветок диффенбахии, раскинувший крупные пёстрые листья, Феликс отметил, что растение так разрослось, что едва помещается на подоконнике.

– Доброе утро, Йозеф, – поздоровался Феликс, вспомнив, что именно такое прозвище дал своему цветку Герман, после направился в свой кабинет.

Теперь в кабинете кроме платяного шкафа появился миниатюрный холодильник, скрытый деревянными панелями в цвет мебели, и такой же небольшой деревянный бокс с набором бокалов и штопором для винных бутылок. В дверцу бокса была встроена панель кодового замка, чтобы никто из посетителей случайно не увидел среди стеклянной посуды бесценный кубок работы Бенвенуто Челлини – любимый бокал директора агентства «ЭФ».

Стены кабинета так и не перекрасили, они оставались синими. Да и мебель красного дерева, на таком фоне казавшаяся фиолетовой, так же осталась на своих местах. Вдобавок к странному интерьеру на подоконнике стояла пара пустых птичьих клеток.

Феликс приоткрыл окно. Поднявшийся ветер гремел голыми ветками старых клёнов, редкие капли дождя щёлкали по подоконнику.

Ровно к девяти часам стали подходить сотрудники агентства. Со стороны метро показался старик в коричневой болоньевой куртке и чёрной кепке-картузе, скрывающей пышные седые кудри. Под руку со стариком шла хорошенькая девушка-блондинка в узеньких черных брючках, ботинках на каблуках и коротеньком голубом пальтишке. Следом на дороге показалась дама с высокой гладкой причёской, в кожаном пальто, с ярко-красной сумкой через плечо. У самого особняка даму догнал широкоплечий мужчина с выправкой военного. Последним к агентству подъехал синий «Опель» Германа.

Когда в секретарской зазвучали голоса, Феликс прикрыл окно и вышел из кабинета.

Делясь впечатлениями о прошедших выходных, сотрудники снимали верхнюю одежду, отряхивая её от дождевой воды. Завидев начальство, они дружно поприветствовали Феликса Эдуардовича, а тот привычно обвёл их лица пристальным взглядом. Все выглядели бодрыми и отдохнувшими. Даже Сабуркин после трёхдневных шашлыков с армейским товарищем был вполне презентабелен. Плохо выглядел только Гера. С бледным видом молодой человек сидел на стуле посреди секретарской, время от времени оттягивал ворот бежевого свитера крупной вязки, словно ему было невыносимо душно, и судорожно сглатывал.

– Ездил вчера с Мухиным в страйк-клуб? – догадался Феликс.

– Да, – выдавил Гера и побледнел ещё сильнее, словно этот короткий ответ забрал последние силы.

Подойдя к гостевому диванчику, Феликс снял упаковочную плёнку.

– Давай ложись, а Никанор тебе сейчас какого-нибудь целебного снадобья сварганит.

Парень молча встал, пошатываясь доплёлся до дивана и рухнул на него.

– Что вы там пили?

– Всё, – ответил Гера, отворачиваясь к диванной спинке. Уткнувшись лбом в обивку, он затих.

– Что ж, пойду снадобье варганить. – Кряхтя, старик Никанор одёрнул рубаху, поправил подтяжки и пошаркал к кухне. – Остальной народ честной чаго изволит, чая аль кофия?

Народ единогласно пожелал «кофия».

Пока Никанор гремел на кухне посудой, Валентин подошёл к Феликсу и сообщил, что есть небольшой разговор.

– Секретный? – уточнил Феликс.

– Да так, – замялся Валя, – в общем-то, не очень. Просто посоветоваться хотел.

– В кабинете хочешь советоваться или тут сойдёт?

– Ну-у-у…

– Что ещё за секреты от коллектива? – недовольно прищурилась Алевтина Михайловна. – Мы тут все как одна семья, а в семье не бывает секретов! Давай выкладывай, что там у тебя стряслось.

– Да не у меня, – шумно вздохнул Сабуркин, – у товарища моего армейского. Узнал он от кого-то, что я теперь в детективном агентстве работаю, вот и позвал к себе на дачу поговорить. Заодно и выпить, конечно, и шашлыков пожарить.

– Не надо про выпивку с едой! – донеслось с дивана.

– Извини, Гера. Так вот, товарищ мой – его Толей зовут, – сейчас уважаемый человек, ему лишняя шумиха ни к чему…